— Эй, бездельники! — рявкнул капитан в сторону сидящих на ящиках и играющих в кости матросов. — Чтоб вам глаза повылезли! Не видите — буря приближается?! А ну-ка по местам, чтоб вас сожрали морские бесы! Спустить паруса, а то я сам понатягиваю вас меж мачтами, ежели паруса превратятся в лохмотья! Пошевеливайтесь, сухопутные крысы! Закрепить всё по штормовому!
Матросы живо повскакивали со своих мест и заметались по палубе, выполняя приказ капитана. Но тот всё не унимался:
— Штурман! Чтоб мне лопнуть! Отведи этого сморчка в каюту, пока он не свалился за борт! Да поторапливайся! Отменить левый галс! Нос на волну!
— Есть отменить левый галс и нос на волну!
— Куда делся этот проклятый боцман? Чтоб его крабы сожрали!
Данияр сопроводил меня в каюту, ведя «под белы рученьки», так как сохранить равновесие мне было крайне непросто.
— Лад, собери, если не трудно, всё барахло по рундукам, чтоб не каталось по полу. И ложись. Я скоро вернусь.
— Есть барахло по рундукам и ложиться! А мы не утонем?
— Нет, конечно. Это разве шторм? Так, краем зацепило.
Но буря бушевала около суток. Большую часть этого времени я провела на своей узкой и неудобной койке, а меньшую — в обнимку с тазиком. Как назло, у меня начался новый приступ морской болезни. Голова кружилась, временами на лбу выступал холодный пот, и снова мучили приступы тошноты. Шпангоуты так трещали, что казалось, они вот-вот сломаются, и корабль распадётся на куски. Огромные ящики и бочки со страшным треском колотились друг о друга, иногда до меня доходил звук корабельного колокола. Я слышала, как могучие валы, словно огромный молот, с грохотом обрушивались на корабль. В такие моменты я бессознательно хваталась за свой серебряный амулет и подумывала о том, как будут безутешны родители, если корабль пойдёт ко дну.
Данияр почти всегда отсутствовал, помогая команде противостоять стихии. Когда он возвращался на часок, снимая промокший до нитки длинный плащ и бросая его на пол, я вставала с постели, утверждая, что мне надоело валяться. Он улыбался, шутил надо мной, уверял, что всё хорошо, а потом просто падал на койку и закрывал глаза. Я проводила рукой по его лицу и густым тёмным волосам, стирая капли дождя и солёной морской воды.
Спустя сутки море успокоилось. Ветер прекратился, но корабль всё еще качало из стороны в сторону, он трещал, как и раньше. Данияр объяснил, что это — «мёртвая зыбь», которая постоянно следует за бурей и является не менее опасной, чем сам шторм. При сильной зыби могут запросто сломаться мачты и перевернуться судно. Зыбь постепенно прекращалась, море становилось ещё более спокойным, чем было до бури. Вскоре корабль уже легко скользил вперёд по зеркальной водной глади.