Я совершенно вымоталась, да и сказывалась бессонная ночь, поэтому решила просто лечь спать. А чего ждать, сидя в жёстком деревянном кресле?
За дверью то и дело раздавались шёпот и громкие шаги. И непонятно было: то ли это нас охраняют, то ли пытаются прорваться и отомстить.
— Данияр?
— Не бойся, отдыхай. Всё будет хорошо.
— А ты сам-то в это веришь?
Он молчал.
Едва коснувшись головой подушки, я провалилась в сон.
Если живёшь на острове, подружись с морем.
(воларская народная мудрость)
Мне показалось, что я едва успела уснуть, как Данияр уже разбудил меня. Он сидел на постели рядом, гладя мои волосы. Сев на кровати, я не сразу пришла в себя, раздумывая, что за странный сон довелось мне увидеть. Но, заметив аккуратно сложенную одежду, поняла, что это был не сон.
— Уже пора?
Он кивнул и взял в охапку наши вещи. Поднявшись, я еще раз тряхнула головой, прогоняя остатки сна, затем взяла уже не нужный медицинский ящик и шагнула за порог.
Матросы молча провожали нас взглядом, когда мы шли к шлюпке. Никаких шуток, угроз или улюлюканий. Над палубой повисла тяжёлая тишина, словно нас отправляли на казнь. Лишь капитан неизменно дымил своей трубкой, как ни в чём не бывало разговаривая со стоящим по правую руку боцманом. Бросив взгляд на лесенку, я заметила вытирающего белоснежным фартуком слёзы кока — единственного приятного человека на этом проклятом судне. С остальными расставаться было совсем не жаль. Теперь наши пути разошлись, нo завтра мы всё равно будем в Вышеграде. Я это знаю.
Усаживаясь при помощи Данияра в шаткую шлюпку, я заметила, что нас там уже ждут: на вёслах был один из моих пациентов — насупившийся матрос с вечно больными зубами, схватившийся при моём появлении за висящий на шее оберег, и музыкант, не испугавшийся и подавший мне руку.
Открытое искрящееся море казалось мне безобидным и даже приветливым. Я наблюдала, как под лодкой играли на глубине рыбы. Небо было абсолютно чистым, а вдали парили птицы — значит, суша совсем рядом. Вот если бы нам оставили шлюпку, клянусь, я бы гребла не покладая рук к вожделенному берегу.
Как только мы приблизились к маленьким островкам, музыкант бросил вёсла, оставив их в уключинах, вытащил из-под лавки пистоль и протянул Данияру:
— Лучше убьёшь, чтоб не мучилась. Эх, жалко — красивая, чертовка!
И Данияр зачем-то принял этот прощальный «подарок». Ну и ладно, ему виднее. Быть может, на акул будем охотиться, или альбатроса подстрелим.
Высадились мы на самом большом из островков, шагов сорок в диаметре. Данияр спрыгнул в воду, взял меня на руки и вынес на берег, поставив на чистый, серебристо-белый песок. Следом музыкант вынес все наши вещи: два небольших узла да медицинский ящик. Перекинулся парой слов с Данияром, пожал ему руку, кивнул мне и побрёл по воде, возвращаясь в шлюпку.