— Кто здесь? — спросил он дрожащим голосом.
— Это я. Ты что, забыл уже?
— Бажена, ты?
— Да я! Кто ж ещё?!
— А почему у тебя глаза так страшно светятся?
— Не знаю. Может, впустишь уже, пока меня комары вконец не загрызли?
Парень отворил калитку и позвал за собой, приложив палец к губам.
— Вот, — приоткрыл он дверь сарая. — На сеннике заночуешь. А утром я за тобой приду.
— Ладно, и на том спасибо, — вздохнула я.
— Принести чего? Есть хочешь?
— Ничего не нужно, — я присела на сено.
— Зачем же в город пёрлась, ежели некуда идтить? — разместился он рядом.
— Сама не знаю.
— И что дальше думаешь делать?
— Завтра уйду отсюда. Куда-нибудь. Подальше.
— Ежели уж совсем некуда — возвращайся. Я на тебе женюсь. Серьёзно. Хочешь? Ты — пригожая, и фигурка что надо — высокая, тонкая, и ноги длиннющие — у нас таких девиц не водится. Только мне не по нраву, что глаза у тебя светятся, как у волка, нет, даже хуже — точно у привида…
— Боюсь, мы с твоей мамулей не уживёмся. Но обещаю подумать над предложением… Ну, чего сидишь? Я так быстро думать не умею.
— Ладно, пойду я. Спи…
Только он вышел и притворил за собой скрипучую дверь, я забралась повыше на утрамбованное ароматное сено, постелила плащ, под него забросила башмаки и растянулась, разбросав руки и ноги, аки звезда.
«И почему у меня глаза светятся? Может, хворь какая? Нет, вижу я отлично. Сейчас, в кромешной тьме, могу сосчитать балки на потолке, различаю каждую сухую травинку в сене, ясно вижу висящий на противоположной стене хомут, лежащее на пустой бочке седло и другую упряжь. Ладно. Это не самое главное. Что делать завтра и куда идти — вот о чём нужно подумать».
Думать долго не пришлось, потому что вскоре я услышала голоса во дворе и приближающиеся шаги. Дверь со скрипом отворилась. Покачиваясь, вошли двое мужчин и стали забрасывать к стене косы и грабли.
— Кетрусь! Чего кидаешь? Ровно прислоняй! — раздался хриплый голос.
— И так сойдёт, — ответил второй, тоже низкий и нетрезвый.
— Я те дам, охламон! Сойдёт ему! Ну, чё? Пойдём завтра?
— Не знаю, батя. Выспимся — там видно будет.
— Ох, и хорошая ж горелка у Белояра! Посля работы — самое то! О! Мы ж ещё за короля нашего тост не казали, сгоняй-ка в хату, возьми чего, тока чтоб мать не видела.
— Не буду я за короля!
— Как не будешь? Обижаешь.
— Не буду и всё. Чего он к галтам поганым лезет?
— Ты, Кетрусь, не прав, слушай батьку. Король наш знает, чаво делает.
— Не знает. И ты, батя, не знаешь. А коли война начнётся? Я воевать не пойду. Дело — дрянь, вот помянёшь моё слово, когда окажемся в… — не успел он договорить, как отец с размаху двинул его по затылку, даже гул пошёл.