Толкунов задумывается и снова глядит на поле. Теперь он гладит урну, как будто это его домашний питомец. С этого ракурса виден левый глаз Толкунова. Обычный, вполне человеческий.
Футболист с залысинами и круглым лицом чиновника снова рванулся вперед с мячом, но увлекся так называемым дриблингом и выбежал за пределы поля.
— Как бы это сказать, — говорит Толкунов. — Как это всегда и бывает. Шел, упал и вдруг умер.
И именно в этот момент на поле происходит одно из тех жутких, необъяснимых событий, которые способны навсегда изменить жизнь их наблюдателей. Побудить к вере в то, что находится за пределами человеческого разумения. Событие это совершенно невероятное, но все же оговоримся: невероятное в меру — не настолько невероятное, чтобы поколебать веру закоренелого скептика, привыкшего оправдывать странные совпадения теорией вероятности.
А происходит следующее. Футболист с залысинами останавливается. Он покачивается и прикладывает руку к солнечному сплетению. Володя наблюдает, как футболист «Шинника» медленно опускается на колени. Толкунов пристально глядит на него, исключительно на него. Он подается вперед всем телом. А футболист укладывается на поле, как будто ложится в кровать. Какое-то время ни судья, ни игроки, ни тренерский штаб не замечают легшего на газон футболиста. Что ж, решил потянуть время в концовке. Но футболист с залысинами лежит не шевелясь, свернувшись, как будто спит. Очень скоро над ним склоняются футболисты обеих команд. Неторопливо и даже почти вальяжно идет бригада врачей с носилками.
Футболист с залысинами больше не шевельнулся. Толкунов тоже сидит не шевелясь. Володя тоже сидит не шевелясь.
Володя никогда не видел мертвых людей прежде. Уверенности, что футболист с залысинами умер, не было, но Володя это наверняка знал. Его охватило волнение, хотя внешне он выглядел таким же сонным и флегматичным. Волнение это было вызвано не самим фактом смерти, а возникшим профессиональным вызовом. В руках у него оказался великолепный материал — он берет интервью у похоронщика, и в этот момент у них на глазах умирает человек. Кажется, реальность, которую Алексей Михайлович насилует изо дня в день в редактируемых заметках, не выдержала и решила, не дожидаясь очередного акта, проявить инициативу.
Володя смотрит на поле, и ему все больше кажется, что это поле — огромная голова Алексея Михайловича. Его глаза хладнокровно глядят из-под плеши на маленького Володю. С таким выражением Алексей Михайлович правит безыскусные и унылые володины тексты. Крашеные лохматые брови, как два черных ворона, кружат над полем. Теперь Володя не может отделаться от ощущения, что в пространстве произошел какой-то разрыв материи, и Алексей Михайлович заполучил странную власть над всем, что происходит вокруг его подчиненного. И теперь повседневная жизнь Володи, с правками Алексея Михайловича, будет развиваться в соответствии с логикой третьесортной беллетристики.