Он наскоро приготовил ужин и постучался к Люси — тишина. Спит? Ему вспомнилось, как они с Бриттани стояли над кроваткой Люси, когда‑то давно, очень‑очень давно, будто в другой эпохе, в другом веке. Люси заснула, Бриттани устало улыбнулась… а дальше? Что случилось дальше? Эда охватило отчаяние от невозможности вспомнить.
* * *
Ему снились красные фонари в тумане, над которым раскатывался звук сирены, словно перед бомбардировкой. Эд и проснулся от этого полувизга‑полудребезга: сердце колотилось в груди, волнами наползал страх. Звук напоминал звон разбитого стекла. Эд вскочил и схватил тяжелую лампу пятидесятых годов. Он ничего не соображал, шатался со сна, но осторожно двинулся на первый этаж. Звон не утихал, и Эд постепенно осознал, что виноват клятый красный телефон.
Кто беспокоил в такое время? Брат? С работы?
Эд поднял трубку и буркнул «алло».
— Сегодня утром, — мужской голос звучал натужно, точно человек говорил против воли, — будет атака на одну из школ Техаса.
Волосы на затылке стали дыбом. Кто? Зачем? Какого черта позвонили именно Эду?
«…по записи телефонной компания в полночь был звонок в полицию из дома Лейнов».
У Эда подогнулись ноги.
— Дилан? — хрипло спросил он.
В трубке молчали, Эд не знал, что и думать.
— Отку… — звук на миг пропал, — …аете мое имя?
Это не укладывалось в голове: мертвецы не говорят по телефону спустя десятки лет. Такого не бывает. Скорее, подростки узнали домашний диспетчера. Логично? Ну?
— Зачем?
Вопрос вырвался сам, и Эд испугался, что упустил шанс. Но Дилан уже решился, как тут действовать? Как отговорить? Какие подобрать слова? Нет их. Нет. Любые доводы обесценены по умолчанию: покажутся шумом или разозлят.
Дилан убил девять человек, и что сделали люди? Снесли школу и забыли обо всем. А потом вытащили давний кошмар в интернет, словно кичась этим ужасом, — превратили в изуверское развлечение, хотя ни один человек до сих пор не ответил, почему Дилан совершил это преступление или почему хотел остановиться. Ведь когда угонял машину, когда рассказывал друзьям об оружии, звонил в полицию тем страшным утром — в глубине души он желал, чтобы ему сказали «не делай, не надо». Или просто услышали? Поговорили с ним?
— Мен… — звук опять пропал, — …ас тошнит. И я хочу, чтобы вы это помнили, — раздалось в трубке. Спокойный голос человека, который не сомневается в своем решении.
Пауза затягивалась, Эд понимал, что Дилан — мертвый Дилан, развоплотившийся, не существующий в реальном мире Дилан — вот‑вот положит трубку, чтобы в 72 году убить своих дядю и тетю, а потом устроить резню в школе. История повторится, как повторяет поезд метро, запертый в петле трассы, одни и те же повороты: ибо другого выхода нет. Есть внешняя иллюзия, будто можно остановиться и выйти, но внутри, в душе, выбора не осталось: все решено, предопределено как в ряду фишек домино, которые падают одна на другую.