— Подъем груженых вагонеток в основном производится с другой стороны литейной, — объяснил Дагор, хотя его никто не спрашивал. — Там тоже установлены подъемники.
Стены туннеля скрадывали его голос, будто играя в мяч эхом сказанных слов, пока какая-нибудь одна не поглощала его безвозвратно.
Жал продолжал осматриваться. Борво нет-нет тер живот, эхом от урчания которого по-прежнему швырялись друг в друга стены да потолок. Руамардцы посмеивались в пышные бороды. Довольные ухмылки почти не были заметны в скудном освещении воткнутых то тут, то там магических кристаллов. Факелов уже не было, и, хотя Хольфстенн был отчасти счастлив, ежился не меньше остальных.
Наконец, Дагор заявил, что они «почти на месте» и неожиданно свернул куда-то вправо, несмотря на то, что прямая тропа далее раскидывалась вперед, а вот в сторону уводили узкие непримечательные петли. Пройдя около двухсот шагов, отряд выбрался на обширную, но низкую площадку (Борво страдал). Здесь они нашли лагерь других гномов, более всего напоминавший экспедиционный. Одна часть была приспособлена как ночлежка, с кучей лежаков и спальников. В другой горел очаг для приготовления пищи, стояли какие-то бочки. Чуть дальше справа снова мерцали горящие пятна кузнечного меха и наковальни. Судя по всему, гном, который там что-то мастерил, уже заканчивал. Лагерем заведовал дородный, крепко сбитый гном с засученными рукавами, который тут же поздоровался с Дагором крепким рукопожатием, перебросился парой фраз, кивнув подбородком в сторону пришельцев, потом что-то гаркнул своим.
Отовсюду доносились звуки добывающих кирок, но где именно ими колотили и скребли шахтеры, сумели разглядеть только эльфы.
— Там какие-то проемы, — сообщил Жал, разглядывая тяжёлый полумрак вокруг.
Вместо Дагора или какого другого гнома эйтианцу ответил Борво:
— Какие-то, именно. Ни к чему хорошему они не ведут, — сказал он и коснулся шершавыми пальцами лица.
Борво не мог видеть сам себя, но чувствовал, как горят артерии и вены. Он касался кожи осторожно, не узнавая себя. Озадаченные и напряженные лица остальных доходчиво говорили, что его самые нежеланные предположения верны. Борво перевел глаза на Данан, поймал встречный взгляд и легкий обреченный кивок. Её черты серебрились едва-едва. Казалось бы, ничего страшного, но страшное было: смотрители не слышали ни звука, кроме гномской речи да ударов кирками. А, значит, в пределах их особенно чуткой слышимости нет ни одного исчадия, все эти твари там, дальше, в провалах шахт. И смотрители уже, а таком огромном расстоянии, чуют Пустоту в них. Что будет, когда они воспользуются подъемниками гномов и спустятся во тьму?