Первым вернулся звук. Стук сердца отдавался гулом в ушах и затмевал все прочие звуки. Словно вокруг только стены замурованной пещеры без выхода. Или — гробница.
От этих мыслей вернулись прочие ощущения. Мгновенно заныла спина и неудобно лежащие затекшие руки.
Исса пошевелилась и с глухим стоном попыталась оттолкнуться и сесть. По всему телу пробегал волнами огонь — точно она долго-долго пробыла в ледяной воде, заморозившей кровь, и теперь оживающее тело воспринимало бегущую по венам кровь как обжигающе-горячее вино.
Руки сквозь полуприкрытые веки казались белесыми, расплывчатыми пятнами, именно на них Исса и сосредоточилась, вкладывая все силы в попытку сесть. Хотя бы — сесть. Когда удалось, женщина подняла голову и огляделась. Темнота прыгала перед глазами пятнами — серыми и разной степени насыщенности черного, никак не желая складываться в хоть какую-либо картинку.
Исса поднесла руки близко-близко к лицу, пытаясь рассмотреть линии на ладонях. Не получилось. Руки так и оставались странными беловатыми пятнами, принадлежащими скорее призраку, чем живому существу. Однако призраки жили только в легендах, а пол казался вполне материальным, даже камешки чувствовались, так что причислять себя к посмертным сущностям было рановато.
Решив, что зрение восстановится позже (и запретив себе сомневаться в этом), Исса попыталась наколдовать воду. Сосущее чувство внутри, прекрасно знакомое по пребыванию в замке лорда Саихде, не исчезло, лишь усилилось, и женщина быстро прекратила бесплодные попытки, грозящие лишь скорым обмороком.
Стиснув зубы, Исса ощупала пол вокруг себя, набрала камешков и принялась разбрасывать по сторонам, прислушиваясь к стуку. Гул в ушах, ставший не таким громким и явным, крайне мешал, но и сидеть без дела она никак не могла. Показалось или нет, в одном месте камешек стукнулся о стену, и Исса поползла в том направлении с упрямством истинной Темной, о котором как складывали легенды, так и рассказывали смешные, а то и скабрезные байки. До легенд и баек магичке дела не было, а вот то, что ее не лишили костюма Охотника, радовало чрезвычайно.
Наконец, Исса добралась до вожделенной стены и устроилась рядом — отдохнуть и передохнуть. Ничего не болело, ни единая косточка или мышца, лишь продолжало глухо бухать сердце, разгоняя кровь, и не отпускала апатичная слабость. Так и тянуло прилечь и закрыть глаза. Что за этим последует — совершенно неясно, так что она предпочла сидеть и медитативно выравнивать дыхание под стук крови — так быстрее получится прийти в себя.