Мы с Михаилом никогда не ругали его за слёзы, но сын, видно, родился с внутренним кодексом, не позволявшем плакать по пустякам.
Вот и сейчас, когда я обрабатывала ссадину, он только морщился и вздрагивал. А я дула и читала стишки, которые первыми пришли в голову. Развитию сына я уделала много внимания.
«Даже слишком много», — считал муж и посмеивался над моей теорией, что склонности надо развивать с детства.
Достаточно было одного слова Михаила, чтобы я внутренне притормозила и посмотрела на себя со стороны: не давлю ли на ребёнка, не слишком ли много от него хочу.
Когда он родился, в тот миг, когда я поняла, что стала мамой вопреки всем прогнозам врачей, пообещала себе, что не задавлю своего сына гиперопекой и повышенными ожиданиями.
Поэтому старалась каждый день, проснувшись и на цыпочках подойдя к детской, чтобы послушать его дыхание, благодарить бога за оказанную милость.
За счастье быть женой того, кого люблю, и матерью прекрасного здорового сына.
Больше я ни разу не забеременела. Но и угроза онкологии после родов отступила. Я кормила сына грудью, не взирая на то, что могла бы перейти на лучшую адаптивную смесь, как здесь принято.
Я была сумасшедшей женой и мамашей. Загоняла приходящую помощницу по хозяйству, чтобы та тщательнее протирала плинтуса и ламинат.
Даже швы плитки на кухне лично чистила старой зубной щёткой, а на все замечания Михаила отвечала, что если он будет мне в этом препятствовать, втихаря возьму его щётку из ванной, а потом поставлю обратно.
В этой бочке сладкого семейного сиропа была и ложка дёгтя. Как же без неё!
Отец так и не пожелал видеть внука. Сухо поздравил меня по телефону и сказал, чтобы берегла себя и не вздумала рожать ещё.
Думала о себе и, если что, двери моего прежнего дома всегда для меня открыты. Конечно, только для меня и сына, его он ещё стерпит, так и заявил, но не мужа.
«Возвращайся, когда бросишь его», — сказал он напоследок и добавил, что будет этого с нетерпением ждать.
На этом тогда мы и разошлись по разные стороны. Про тот разговор я Михаилу не сказала, он же не стал говорить, что ездил к отцу накануне моих родов!
Так мы и жили. Когда Ромке исполнился год, я прислала на почту отца фото внука, но он ничего не ответил.
На мой день рождения он присылал сухое поздравление и какое-нибудь ювелирное украшение. Я могла бы встать в позу и гордо отсылать их обратно, но видела: каждое сделано на заказ. Значит, он не просто откупался, а хотел сделать мне приятное.
Так, как умел.
В очередную годовщину смерти мамы я всё-таки решилась позвонить снова. Холодная война подзатянулась и мешала мне чувствовать себя абсолютно счастливой.