— Нет, мы не можем, — упрямо ответила Недоля. — Ты всего лишь человек, никакая не из этих, больших!
И двинулась на меня, со стрёкотом крыльев и оскаленными зубками. Вторая, хоть и не была согласна, решила не отставать. Я оглянулась и схватила длинную палку с рогатиной на конце, которой тут пользовались, чтобы угли выгребать из печи, замахнулась на феечек с воинственным видом. Не допущу, чтобы Отраде недолю выдали! Да и Волеху тоже!
Эти две гоблинки были уже совсем рядом, успешно уворачиваясь от моего дрына, ручонки ко мне всё тянули, чтобы в лицо вцепиться когтиками, как вдруг отшатнулись разом, позеленели — то ли от испуга, то ли от злости, и обнялись, прижавшись друг к дружке. Я непонимающе оглянулась — вдруг вошёл кто, а я и не заметила. Но нет. Доля с Недолей именно меня боялись.
Приятно, но не понятно.
Доля протянула свистящим шёпотом:
— Белый ка-амень!
Недоля икнула:
— Осколок... первой жизни!
— Чего? — я никак не могла сообразить, что их так ужаснуло. А потом до меня дошло. Скосила глаза на грудь и увидела кулон, выбившийся из-под платья. Схватила его пальцами — камень снова стал из белого прозрачно-голубым! Вононо чо михалыч...
Какая же огромная сила заключена в этом камне? Вот для чего его мне дала старая цыганка! Оберег! Это оберег, как сказали (не)доли, осколок какой-то первой жизни.
Глянув на феечек, я вздрогнула. Они исчезли. Испарились. Как будто и не было их. А вот что странно — Мыська не проснулась. Ведь разговаривали мы довольно громко! Но девушка спала, наверное, плохо высыпается — с двумя-то детишками! Обернувшись на неё, я заметила, что она открыла глаза, потянулась сладко и вдруг подхватилась:
— Ой, разоспалася я нешто! А ты давно тута?
— Недавно, — пробормотала. — Устала? Позвать Вранку, пусть тебя подменит?
— Да не надо, — смутилась Мыська. — Сама я. И так цветок искать не пойду. А ты пойдёшь?
— Пойду, — неожиданно сказала я, хотя до этой минуты не думала, что захочу идти куда-то в лес ночью за гипотетическим цветком.
— Свезло-о, — протянула она, подвигая Волеха на середину кровати и поднимая на руки Отраду. — Я только разик и ходила, в прошлую зиму.
— Если найду цветок, загадаю желание и за тебя тоже, — улыбнулась я — таким курьёзным было выражение её грустной моськи. При моих словах она вся осветилась изнутри и спросила недоверчиво:
— Правду говоришь?
— Конечно, правду, — усмехнулась. — Платок, наверное, надо тёплый накинуть...
— Снег вона валит, — кивнула Мыська на окно. — Далеко-то не уходи.
— Мне не страшно в лесу.
Выйдя из детской, я зашла в свою каморку, чтобы запарить траву, процедила её через тряпку и понесла Ратмиру. Забава подняла на меня взгляд и покачала головой: