– Наверное… наверное. Совершенно правильно делаешь. А обо мне можно не беспокоиться.
Мистер Болдок, теперь уже почти инвалид, получал огромное удовольствие от жалости к самому себе.
– Друг мой, я очень сожалею, но…
– Но Ширли прежде всего. Хорошо, хорошо… Кто я тебе, в конце концов? Надоедливый восьмидесятилетний старик, глухой, полуслепой…
– Болди…
Мистер Болдок вдруг улыбнулся и закрыл один глаз:
– Лаура, я знаю, ты очень отзывчива на чужую боль. Но тот, кто жалеет себя, в твоем сострадании не нуждается. Жалость к себе поглощает практически все его время.
3
– Какое счастье, что я не продала дом, – сказала Лаура.
Прошло три месяца. Генри не умер, но был очень близок к смерти.
– Если бы он не заупрямился и не пошел играть в теннис после первых симптомов, положение не было бы таким серьезным, как сейчас…
– Что, дела плохи?
– Можно сказать почти с уверенностью, что он останется калекой.
– Несчастный!
– Ему, разумеется, этого не сказали. И небольшой шанс, кажется, есть… А может быть, так говорят, только чтобы ободрить Ширли. Во всяком случае, хорошо, что я не продала дом. Странно, но у меня все время было ощущение, что не следует этого делать. Я убеждала себя, что это глупо, дом для меня одной слишком велик, у Ширли детей нет, загородный дом им с Генри не нужен. И мне очень хотелось занять ту должность директора детского дома в Милчестере. Теперь же, раз продажа не состоялась, я могу уехать, и Ширли будет куда перевезти Генри, когда его выпишут из больницы. Конечно, это произойдет не раньше чем через несколько месяцев.
– А Ширли одобряет этот план?
– Нет, почему-то возражает. Но мне кажется, я знаю причину. – Лаура пристально взглянула на мистера Болдока. – Ширли, наверное, вам сказала то, что не хотела говорить мне? У нее не осталось собственных денег, да?
– Она со мной не делилась, – ответил мистер Болдок. – Но денег, думаю, у нее нет. Да и свои деньги Генри, мне кажется, все промотал.
– Я столько всего наслушалась от их друзей и знакомых! – сказала Лаура. – Ужасно несчастливый брак оказался. Генри растратил деньги Ширли, не заботился о ней, постоянно изменял с другими женщинами. Даже сейчас, когда он болен, я не могу ему этого простить. Как он посмел так обращаться с Ширли! Уж кто-кто, а Ширли заслуживает счастья. В ней столько жизнерадостности, энергии и доверчивости. – Лаура встала и прошлась по комнате, стараясь успокоиться. – Зачем только я разрешила ей выйти замуж за Генри, ведь я же могла предотвратить этот брак или, по крайней мере, отсрочить его и дать Ширли время получше узнать Генри. Но она так страдала! Генри ей был так нужен! И я хотела, чтобы она получила то, чего так желала.