Однажды он разговорился о ней с официантом:
– Та сеньора, которая сидит вон там, англичанка?
– Да, англичанка.
– Она живет на острове?
– Да.
– Она не каждый вечер сюда приходит?
– Она приходит, когда может, – серьезным тоном ответил официант.
Ответ Луэллину показался странным, и он не раз потом о нем вспоминал.
Он не спросил имени женщины. Если бы официант захотел, то сказал бы, что такая-то сеньора живет там-то. Ну а коль скоро он этого не сделал, Луэллин понял, что есть причины, по которым ее имя не следовало сообщать иностранцу.
– А что она пьет? – поинтересовался он вместо этого.
– Бренди, – коротко ответил официант и отошел.
Луэллин расплатился, прошел между столиками к выходу и, прежде чем присоединиться к вечернему потоку прохожих, задержался на мгновение перед кафе.
Потом вдруг развернулся и решительным шагом, присущим его соотечественникам, снова вошел в кафе и приблизился к столику под бугенвиллеей:
– Вы не возражаете, если я присяду и немного поговорю с вами?
1
Она медленно оторвала взгляд от огней гавани и взглянула ему в лицо. Глаза ее секунду-две были широко раскрыты, взгляд казался отсутствующим. Он почувствовал, каких усилий ей стоило вернуться к действительности. Мысли ее были далеко.
Он увидел также, как она молода, и неожиданно ощутил к ней жалость. Молода не только по возрасту (ей было не более двадцати трех – двадцати четырех лет), но и в смысле зрелости. Будто готовый распуститься бутон был застигнут морозом да так и остался нерасцветшим. Он не увянет, а просто со временем упадет на землю, так и не раскрывшись. Девушка выглядела как потерявшийся ребенок. Луэллин отметил также, что она очень хороша. Мужчины всегда будут восхищаться ее красотой, стремиться помочь ей, защитить ее, заботиться о ней. Но повезет им или нет, будет зависеть от ее благосклонности. Тем не менее она сидела здесь, вглядываясь в непроницаемую даль, как бы пытаясь увидеть надежную счастливую тропу, по которой шла через жизнь и которую потеряла.
Ее широко раскрытые темно-синие глаза наконец его увидели.
– О… – произнесла она растерянно.
Луэллин ждал.
Женщина улыбнулась:
– Присаживайтесь, пожалуйста.
Он выдвинул стул и сел.
– Вы американец? – спросила она.
– Да.
– С корабля?
Ее взгляд снова устремился на гавань, где у причала стоял корабль. Там почти всегда стоял корабль.
– Я прибыл на корабле, но не на этом. Я здесь уже около двух недель.
– Большинство дольше здесь не задерживается.
Луэллин подозвал официанта и заказал кюрасо.
– А для вас? – спросил он женщину.
– Спасибо. Он знает… Вам, наверное, одиноко? – спросила она, прервав молчание. – Здесь мало американцев и англичан.