Она, видимо, пыталась понять, почему он с ней заговорил.
– Нет, – ответил он, – не одиноко. Я рад побыть один.
– О, так бывает, правда? – оживилась вдруг она.
– Поэтому вы и приходите сюда?
Она кивнула.
– Побыть одной? А я вам помешал?
– Нет. Это не имеет значения. Вы же посторонний.
– Понятно.
– Я даже вашего имени не знаю.
– Хотите узнать?
– Нет. Не говорите. И я вам не скажу своего. – И с сомнением добавила: – Но вам, возможно, уже сказали. Все в этом кафе меня, конечно, знают.
– Нет, не сказали. Люди, я думаю, понимают, что вам бы этого не хотелось.
– Да, понимают. У них у всех удивительно хорошие манеры. Не те, которые прививаются воспитанием, а врожденные. Никогда бы не подумала, пока сюда не приехала, что врожденная вежливость – такое замечательное качество.
Официант принес напитки, и Луэллин расплатился.
Он взглянул на бокал, который женщина обхватила ладонями.
– Бренди?
– Да. Хорошо помогает.
– Почувствовать себя в одиночестве?
– Да. И свободной.
– А вы не свободны?
– Разве кто-нибудь из нас свободен?
Луэллин задумался. Она произнесла эти слова без горечи, с какой их обычно говорят. Просто задала вопрос.
– «Человек привязан к своей судьбе». Вы это ощущаете?
– Нет, не совсем. Хотя понимаю это ощущение. Ведь наш жизненный путь предначертан, как курс корабля, и мы должны следовать по нему, как идут по курсу корабли. И пока мы его придерживаемся, с нами все в порядке. Но я скорее себя ощущаю как сбившийся вдруг с курса корабль. Чувствуешь себя потерянным среди стихии ветра и моря, не знаешь, где находишься, понимаешь, что не свободен, во власти чего-то непонятного… Какую ерунду я говорю! Наверное, бренди действует.
– Отчасти и бренди, конечно, – согласился с ней Луэллин. – Но куда он вас уносит?
– О, прочь от… в общем, прочь…
– А что гонит вас прочь?
– Ничего. Совершенно ничего. В этом-то и весь ужас. Мне повезло в жизни. У меня есть все. – Она мрачно повторила: – Все… Это не значит, что у меня не было горя, потерь. Речь не об этом. Я не тоскую и не убиваюсь по прошлому. Не пытаюсь вернуть его и пережить заново. Не хочу ни возвращаться, ни идти вперед. Я просто хочу куда-то уехать. Когда я сижу здесь и пью бренди, я уплываю куда-то за бухту, все дальше и дальше… в какое-то воображаемое место, которого на самом деле не существует. Это похоже на полеты, которые снились нам в детстве… летишь куда-то, легкий, невесомый…
Взгляд ее широко раскрытых глаз вновь ушел в себя. Луэллин наблюдал за ней.
Она вдруг вздрогнула и вернулась к действительности:
– Извините.
– Не возвращайтесь. Я ухожу. – Он поднялся. – Можно мне изредка приходить и разговаривать с вами? Если вам это неприятно, так и скажите. Я пойму.