В прихожей кратко и пронзительно крикнул ворон.
— В бумагах есть предположительно способ лечения от «вечной бессонницы», но я не знаю, что это такое.
— Никогда не слышала. И как ты собираешься эти бумаги делить между мадам и мальчиком?
Гаррет только отмахнулся и продолжил подниматься по лестнице. Ступеньки еле слышно скрипели, но по ощущениям проваливаться под нами они не собирались.
— Дамочка тщательно скрывала личико, но кое-что я про нее узнал. Вкусная вдова.
— Гаррет! — возмутилась я. — О чем ты вообще думал?
— Не ворчи. Она всего лишь вдова Бетанкура, того самого жлоба, который держал половину рынков съестного в Городе. Слышала про него?
Я кивнула.
— Поговаривают, он отправился на тот свет не без ее помощи. А вдовушка отобрала у лавочников оставшуюся половину…
— Гаррет! — я вздохнула. — Или ты рассказываешь все без твоих дурацких попыток поиграть в тайну, или я тебя пристукну прямо здесь.
— Смотри-ка, а здесь все комнаты заперты, — весело проигнорировал меня он. — Кроме чердака.
— Кхм…
— Я давно тебе уже рассказывал, что вынес из Колыбели Шейлбридж записи о больных, и даже давал их почитать.
Я замерла. А причем тут проклятый приют?
— Летиция Бетанкур — внучка доктора Петтихью, — Гаррет развернулся ко мне и широко улыбнулся. — Она утверждает, что ее дед изобрел способ лечения этой вечной бессонницы, и она уже давно желает поделиться своим наследством с людьми. Проще говоря, она, скорее всего, хочет их очень выгодно продать.
— Доктор Петтихью? Он ведь работал в Колыбели незадолго до пожара?
— И после пожара он там тоже остался, — кивнул Гаррет, дергая очередную дверь.
— Как и его записи? А если они тоже сгорели?
— Вдова утверждает, что нет, — очень уверенно ответил Гаррет, так, что не поверить ему было нельзя.
— Смотрю, твоя жадность в очередной раз превысила здравый смысл. Не ты ли говорил, что никогда туда больше не сунешься?
— Все дело в цене, душа моя. А этот мальчишка Дикки был так мил, что сам рассказал мне нужную информацию. Мне кажется, ты оценишь всю иронию ситуации: он, видишь ли, внук того самого Изена — помнишь? — которого и лечил доктор Петтихью от вечной бессонницы, вернее, на ком ставил свои эксперименты.
— Мальчик тоже хочет их продать?
— Если бы ты его видела, то никогда бы твой язык такое не повернулся сказать. У него, вероятно, кто-то заболел этой заразой, рассказывать он не стал, но многого ума, чтобы догадаться, не надо.
— И ты так проникся этим Дикки, что решил снова сунуться в Шейлбридж? А вдову что — оставишь с носом?
— Мне понравилась идея иметь собственный дом, — кивнул он.