Я молчал.
— За дело!!!
Куматэцу ждал ответа. Но я упорно стоял к нему спиной и поворачиваться не собирался.
Наконец Куматэцу цокнул, развернулся и ушёл.
— Куда ты? — Хякусюбо вскочил и побежал за ним. — Да что с тобой такое? Только и делаешь, что ругаешься. Куматэцу! Куматэцу, погоди…
Скоро оба скрылись из поля зрения.
— Меч в груди, тоже мне…
Я снова стал размахивать палкой, чтобы хоть как-то развеяться. Да что Куматэцу о себе возомнил? Несёт какую-то чушь, злится, хотя ничего толком не объяснил. А стоило мне попытаться, так обзывается «несообразительным». Полный бред! Хватит на меня давить. Да что ты вообще обо мне знаешь? Чёрт! Дурной медведь! Чёрт! Чёрт!!!
— Возвращался бы ты к себе домой, — заметил оставшийся во дворе Татара.
— Э?
Он уже не смеялся и не шутил, а говорил серьёзным, даже мрачным тоном:
— Учеников берут лет на пять-десять. Ты у Куматэцу столько не протянешь, с твоей-то дохлой волей. Если ты здесь ради жратвы, то напросись лучше куда-нибудь в мире людей.
Я не нашёлся что ответить.
— Здесь тебе никто не рад. Если понял — уходи сам.
Татара встал и покинул двор. Я остался один.
На следующее утро лачуга Куматэцу опустела сразу после завтрака. Куры неспешно поклёвывали раскиданный по двору корм. Вскоре пришёл Хякусюбо и стал листать книгу сутр, обмахиваясь веером.
Однако Куматэцу с ним не было.
— Где он?
— Вот уж не знаю. Сказал, пару-тройку дней его можно не ждать, — Хякусюбо поднял голову и поглядел по сторонам.
— Скажи, — решился спросить я, — чем занимаются ученики?
— Что на тебя нашло? Это из-за вчерашнего?
— Да нет… — хотя слова Татары и правда легли мне ма сердце тяжёлым грузом. Похоже, отговорки в духе «я же ещё новичок» и «я ведь ребёнок» мне здесь никак не помогут.
— Ну хорошо. В основном они убирают, стирают и готовят.
Хякусюбо вкратце объяснил, в чём заключаются обязанности ученика, затем простыми словами обрисовал, что конкретно следует делать, и дал пару советов.
Я послушно снял одежду Куматэцу с проволоки и вынес на улицу. Потом вытащил наружу всю мебель, ковры, пустые бутылки, обувь и прочие предметы.
Пылесоса в лачуге не оказалось, и мне пришлось взяться за метлу. Пыли внутри скопилось просто невообразимое количество. Так много, что без намотанного на лицо полотенца внутрь было не зайти. Хякусюбо сразу раскашлялся, а куры разбежались по двору. Сколько лет здесь не убирали?
Пол и стены едва ли не целиком покрывала грязь, с которой метла совладать не могла, — в основном засохшие пятна от алкоголя и мёда. Я плеснул воды, опустился на четвереньки и стал тщательно оттирать каждое пятно губкой.