На следующий день я приступил к стирке и начал с того, что рассортировал гору одежды по тканям. Разумеется, стиральной машинки не было. Пришлось набрать воды в тазик и повозиться со стиральной доской. Кстати, стиральную доску я увидел впервые. Подушечки пальцев быстро набухли, а затем сморщились.
Каждый раз, когда я принимался мести, отжимать, тереть или скрести, Хякусюбо давал краткие, но ценные советы. При этом он, по всей видимости, старался проявлять учтивость, но сам к работе ученика не притрагивался и следил за мной, прислонившись к дверному косяку или упершись локтем в подоконник.
В день, на который выпала стирка, мне очень повезло с погодой: ясное синее небо простиралось до самого горизонта. Я залез на крышу, чтобы развесить чистую одежду. Следом поднялся Хякусюбо, присел на стул и стал обмахиваться веером.
— Ты на Куматэцу не обижайся. Он, конечно, по натуре вспыльчивый, но уже через день обо всём забывает. Так что не волнуйся почём зря.
— Да не в этом дело…
— У тебя так вся одежда будет мятая, не забывай встряхивать!
— А…
Я послушался совета и стал тщательно развешивать, встряхивая каждую вещь.
На следующий день пришло время отправиться за покупками. Во всех магазинах кипела жизнь — работники готовились к открытию с раннего утра. На площади я увидел Иодзэна. Он стоял в окружении толпы учеников и раздавал указания. Хякусюбо рассказывал, что Иодзэн — настоящая знаменитость Дзютэна: действующий член городского совета, а также глава школы боевых искусств под названием «Дозорный», в которой учатся городские полицейские. Выглядел Иодзэн мужественно — казалось, на него всегда можно положиться. При этом с учениками он вёл себя мягко. Наверное, никто не откажется иметь такого учителя…
До полудня на площади работал утренний рынок. Прилавки под большими разноцветными зонтами ломились от обилия овощей и фруктов. Торговать приходили местные крестьяне, и цены были немного ниже, чем в магазинах. Я ходил по рынку, сжимая в одной руке список, а во второй — деньги. И то и другое мне выдал Хякусюбо.
Продавцы бросали на меня заинтересованные взгляды, в которых сквозило любопытство, граничащее с бестактностью.
— Никогда ещё человеку ничего не продавала!
— Правда?
В одной из лавок две любопытные пожилые продавщицы попытались меня разговорить. Я же старался не болтать лишнего и поскорее уйти с покупкой.
— И надолго ты у нас, мальчик?
— Не знаю.
На этот вопрос у меня действительно не было ответа. Я ушёл с двумя полными корзинами, за спиной слышались нарочито громкие голоса:
— Ух, какой нелюдимый.