«И это вовсе не шутка, — подумалось мне, — я и сам чуть не потерялся в чужом рту». Одному Кюте было весело. Во время путешествия он делал заметки и теперь просматривал исписанные листы.
— За словом «сила» скрывается столько разных смыслов! Так интересно было послушать, что скажет каждый мудрец!
Конечно же, Куматэцу не мог оставить эти слова без внимания:
— О как! Вот и сидел бы за партой да учился.
— И то правда, от этого пользы было бы куда больше. Там бы меня точно никто «вухами» и «вьёхами» не мучил.
— Ты сам должен понять, в чём сила!
— Да ты просто не умеешь объяснять!
— Нет, это ты несообразительный!
Эх, опять они за своё…
— И только на споры у вас всегда находятся силы, — измученно заметил Хякусюбо.
И правда, хватит уже. Мы все устали…
Заночевала наша компания прямо посреди пустоши.
Из-за того, что Куматэцу и Кюта продолжали спорить даже во время еды, их пришлось поселить в разные палатки.
Я сидел под звёздным небом, следил за костром и ждал, когда Кюта заснёт.
Вдруг вижу: мальчишка потихоньку вылезает из палатки. Почти всё путешествие он проходил в пончо, но отдал его Татаре, когда тот остался без одежды. А ведь ночи здесь прохладные даже летом.
— Не спится? — спросил я, наливая чай.
Кюта сел рядом со мной и молча смотрел на костёр, обхватив руками колени.
— Может, я в самом деле бестолковый?
— Не в силах отделаться от этой мысли?
— Он называет меня несообразительным.
— Я с ним не согласен. Поначалу ты ничего не смыслил в уборке и стирке, но быстро уловил суть дела после пары советов. По мне, так ты и трудолюбивый, и смышлёный.
— Но…
Я протянул чашку с чаем Кюте и достал из ящичка ещё одну для себя.
— Если кому и надо исправляться, так это Куматэцу. Ты видел, как он дерётся? Как попало. Он ведь сам придумал свой стиль. А знаешь почему?
— Почему?
— Он рано осиротел, а учителя себе так и не нашёл.
— О…
— Он становился сильнее в одиночку. И стал. В этом его талант и его беда. Он одинаково плохо умеет и слушать, и подбирать нужные слова.
— Так вот оно что…
Я налил себе чаю и отхлебнул.
— Но иногда он говорит такое, что невольно подумаешь: надо же, а ведь и правда. Догадываешься, о чём я?
— О том, что я сам должен понять, в чём сила?
— Да. По-моему, это правильная мысль.
Больше Кюта за вечер не произнёс ни слова и лишь напряжённо вглядывался в свой чай…
А мы с Куматэцу тем временем лежали в палатке и смотрели на подвешенный к потолку фонарь.
— Не понимаю, как вообще его учить, — пробормотал он.
— Вот уж не думал, что единственный и неповторимый мастер Куматэцу так привяжется к гадкому сопляку, — хихикнул я.