Я не сопротивлялся, поэтому оставшиеся двое парней успокоились и подошли поближе:
— Э, дай-ка я ему врежу!
— И я!
Они по очереди пинали меня в живот — похоже, их это забавляло. Я какое-то время ничего не делал, лишь думал обо всём, что испытал после возвращения в Сибую: о пустоте внутри, об отчуждённости, об одиночестве, о дискомфорте, о неприкаянности… Мне показалось, я смог отчасти обнаружить источник всех этих чувств. В следующее мгновение я перестал быть истуканом.
Повалить на землю троих старшеклассников оказалось проще, чем отломить веточку от дерева. Девушки оставили стонущих, держащихся за животы парней, и бросились прочь. Я встретился взглядом с моей знакомой. Она стояла, обхватив себя руками.
Рядом с библиотекой, по другую сторону переулка, находилась парковка. От дороги, ведущей к храму, она была отделена зелёным забором. Сакуры, что цвели вдоль улицы, осыпали маленькими лепестками и машины, и белые линии разметки.
Девушка собирала разбросанные тетради и письменные принадлежности.
— А говорят, в престижных школах классы дружные, — пробормотала она себе под нос, застегнула молнию на сумке и взглянула на меня. — Насилие — это плохо, но… спасибо, что выручил.
Я сидел на бетонном блоке, не дававшем машинам проезжать по тротуару, и листал взятого у девушки «Белого кита».
— Я тебя не выручал.
— Нет, выручил.
— Слушай, а это как читается? — я ткнул в книгу.
— Это?..
Девушка посмотрела на меня так озадаченно, что я понял — пора объясниться:
— Я ничего не знаю. Не ходил в школу с младших классов.
Она шумно ахнула, словно не веря своим ушам:
— Правда?
— Да, — я снова опустил взгляд на страницу.
Выражение лица моей знакомой смягчилось, и она внезапно предложила:
— Хочешь, расскажу обо всех иероглифах этой книги?
Я так изумился, что даже привстал:
— Правда?
Девушка молча кивнула, положила руку на грудь и представилась:
— Меня зовут Каэдэ. Один иероглиф. Слева — «дерево», справа — «ветер», — одновременно с этим она пальцем выводила символы в воздухе.
— А я… — я ненадолго задумался, прежде чем назвать имя. — Рэн. Один иероглиф…
— А, сверху — «трава», снизу — «стоять в ряд»? — догадалась она, подалась вперёд и снова нарисовала в воздухе символ.
Палец её двигался на удивление ясно и точно. А ещё я заметил под рукавом пиджака завязанную на запястье красную нить.
— Очень приятно, Рэн-кун, — Каэдэ приветливо улыбнулась.
В воздухе невесомо кружились маленькие лепестки.
Запутанный лабиринт переулков Дзютэна строился так, чтобы никто посторонний не мог проникнуть в мир монстров из человеческого мира. Те самые горшки с цветами, что встречались периодически, на самом деле служили ключами от дверей между мирами. Лишь на восьмой год я наконец разобрался, как они работают, и научился свободно перемещаться в обоих направлениях.