— Хо-хо-хо.
Казалось, святого отца такой исход полностью устраивает. Он встал, посмотрел на своё кресло и тут заметил кое-что странное:
— А куда подевался… меч Иодзэна, который сюда воткнулся?
В следующее мгновение святой отец ахнул и перевёл взгляд на поле боя. А там… Что-то стремительно двигалось сквозь падающее конфетти.
Меч Иодзэна!
Раздался глухой звук.
— Э?..
Кюта не понял, что произошло. Куматэцу убрал руку, затем попятился назад. На землю под его ногами падали красные капли. Медведь удивлённо посмотрел вниз и медленно проговорил:
— Откуда это… красное?.. Кюта, что происходит?
Он взглянул на ученика, словно прося о помощи.
Глубоко вонзившийся меч торчал из спины Куматэцу.
И тогда затихшую арену огласил безумный, совершенно неуместный хохот:
— А-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Иодзэн в шоке обернулся к трибуне, где стоял Итирохико, его левая рука была поднята.
— Отец! Мой телекинез и твой клинок сразили врага, а значит, победа за тобой! Бестолковый медведь ни за что в жизни не одолел бы тебя, правда? — воскликнул он и посмотрел на Иодзэна с довольной улыбкой.
Да, мы все увидели его улыбку! До той минуты он прятал рот под шарфом, но сейчас ткань сползла и открыла лицо Итирохико на обозрение всех присутствующих. У парня не было ни крупных клыков, ни длинного носа, которыми так гордились Иодзэн и Дзиромару. Его лицо ничем не отличалось от человеческого.
— Я ведь прав, Кюта? Прав? — Итирохико перевёл бешеный взгляд на Кюту, а в груди безумца разверзлась зловещая чёрная дыра.
— Ч-что это такое? — опешив, воскликнул Татара.
— Дыра?.. — невольно протянул я.
Другим словом то, что мы увидели, описать невозможно.
И тут на рукояти вонзившегося в Куматэцу меча собралась тьма и приняла форму руки.
— О-остановись, Итирохико! — пытался урезонить сына Иодзэн.
Судя по его голосу, он уже что-то понял и очень этого испугался. Однако тот в ответ лишь улыбнулся и…
— Смотри, отец. Сейчас я добью его!
Он повёл левой рукой так, будто вдавливал её в воздух. Тёмная десница в точности повторила движение и вонзила меч ещё глубже.
Куматэцу качнулся, его колени погрузились в покрывавшее арену конфетти, голова бессильно свесилась.
Кюте оставалось лишь стоять с разинутым ртом.
— А-ха-ха-ха! — громко расхохотался Итирохико. — Ты видел, Кюта? Какой позор! Теперь ты понял? Победил мой отец, Иодзэн!
— Идиот! Разве кто-то признает такую победу?! — яростно крикнул Иодзэн.
И тут… Кюта не выдержал. Волосы на его голове встали дыбом и зашевелились. Плащ, в который он был одет, вдруг начал раздуваться в районе груди. Молния разошлась так резко, словно одежду разодрали пополам, и на свет показалась чёрная вращающаяся дыра. Такая же, как у Итирохико…