Внезапно стало даже не страшно, а… равнодушно. Темно. И очень горько.
— Чего ты хочешь? — прошептала, не глядя.
— Чтобы ты поняла, нельзя вести себя со мной подобным образом и не платить за это.
— Только потому, что ты страж? Что вашей расе все позволено? Вы назначили себя избранными, по сути, будучи просто беглецами с уничтоженной планеты, живущими в железном яйце… — слова лились злым, вымученным потоком. И прервались от грохота, с которым кулак Гарда впечатался в стену рядом с моей головой.
— Не смей так отзываться о…
— А то что? Ты только угрожать можешь или… — последнее прозвучало совсем отчаянно, и я приготовилась дорого продать свою жизнь — руки стража взметнулись и обхватили мою шею, но… Вместо того чтобы задушить, широкие ладони скользнули назад и притянули меня за шею к его лицу.
А последние слова утонули в его горячем выдохе, который отравил мои легкие и проник в кровь сотней крохотных иголочек…
Его губы больно прижались к моим.
Меня и раньше целовали. Не единожды.
Каждый раз был похож и не похож на предыдущие: сухость, неловкие, а иногда и противные движения языка, ощущение чужой слюны во рту. Пару раз целовали приятно и робко, однажды — насильно. Но никогда… никогда вот так.
Как будто я принадлежу этому мужчине, а он принадлежит мне. И наши губы встретились после долгой разлуки, а языки умеют танцевать в паре. Будто я — рабыня с планеты Карам, одурманенная вечным желанием и соком анда, а он — мой властелин, вернувшийся из военного похода.
Как будто все мои органы чувств спали до этого, и проснулись только сейчас… Чтобы разложить на составляющие кровь, которую я сама же и заставила выступить, и теперь чуть ли не наслаждалась её вкусом. Чтобы обонять запах жестокой, почти неукротимой жажды и осязать одновременную твердость и мягкость его порывов…
Чтобы умирать и задыхаться от бесконечного поцелуя, который не был мягким, но не был и жестким. Который наказывал и прощал…
Наслаждаться идеальным поцелуем от истукана, чье сердце, как я думала, должно было качать лишь ледяную воду… а оказалось, оно проталкивает сквозь сосуды сладкую месть, отраву, передающуюся через его губы и язык и заполняющую мои легкие и тело. Делая его одновременно легким, воздушным, но также тяжелым и тянущим вниз, улечься прямо на пол, раскрыться перед ним полностью…
Эта мысль меня отрезвила. И заставила огромным усилием воли… Звезда в зените, да какая воля! Мной управляла паника, страх перед собственной слабостью, перед готовностью отдать тело первому ублюдку Академии. Заставила оторваться от него как раз в тот момент, когда Гард застонал и, снова бормоча что-то на непонятном языке, прижался ко мне всем телом…