Настороженная, притихшая.
Независимая.
И буря с легкостью затихает, превращаясь в слабый ветерок.
Завеса! С каких это пор я стал поэтом? Но это был слишком странный вечер, странные эмоции, которых не должно было быть. Но они были. И я собирался с ними разобраться — может не сегодня, но в ближайшее время. Меня беспокоило, что они могли сделать меня слабым. Слишком непредсказуемым даже для самого себя.
И мне это было не нужно.
А пока… пока я просто сидел напротив Снежинки и смущал её пристальным взглядом.
В закрытом экипаже оказалось темно — лишь блеклый магический огонек наверху. Но и в этом огоньке кожа девушки мягко сияла, а глаза выглядели как глубокие озера.
Я даже не сразу понял, что эти озера оказались скрыты. Мягкой завесой из пушистых ресниц и век. И едва успел переместиться и подставить плечо, чтобы Эва-Каталина не завалилась на сидение, заснув столь неожиданно.
А потом негромко рассмеялся — кажется, я провалился по всем направлениям. Никогда еще девушки не засыпали в моем присутствии. И завеса меня забери, почему это делало меня… неприлично счастливым?
Я обвил её плечи рукой — конечно, ради безопасности — и с большой осторожностью вдохнул свежий и чуть сладкий запах волос.
Похоже, эта недолгая поездка покажется мне очень долгой…
Пока мы ехали к Академии, Снежинка уснула еще крепче. Я мог лишь догадываться, сколько ей приходится вытягивать на себе и как мало она спит, потому, когда кучер открыл дверцу, шикнул на него и знаками показал, что заплачу за простой сколько нужно. А сам откинулся на довольно жесткую спинку и тоже закрыл глаза.
Эва зашевелилась спустя полчаса.
Вздохнула сначала прерывисто, повела головой, а потом резко села, высвобождаясь и недоуменно оглядываясь.
— Я уснула? Прости.
Её голос был хриплым и настолько… притягательным, что я стиснул зубы. И буркнул:
— Для каждого из пятерки сделал бы это.
И только потом понял, насколько глупо это прозвучало.
Снежинка, похоже, тоже представила одного из парней, спящего в моих объятиях, и хихикнула. И принялась выбираться из кареты.
На площади было тихо и пустынно. Да и окна в общежитиях не горели — все разъехались или спали.
Зябко ежась и зевая девушка дошла до бокового входа в общежитие и повернулась ко мне.
— Спасибо. И прости, если нарушила твои планы.
— О чем ты? — я нахмурился, чувствуя, что благодушное настроение смело порывом ветра.
— Ну, — она смутилась и прикусила губы… завесовы пухлые губы! — Обычно вы… обычно ты… Я вообще думала, что ты останешься с Милагреш!
— И почему ты так думала? — наступил на нее, вынуждая почти вжаться во входную дверь. Не знаю, что именно меня раздражало в этой ситуации, но раздражало. И я решил выяснить прямо сейчас, что за странные мысли скрываются в этой хорошенькой головке.