Марина не могла унять злость, каждую секунду она ощущала себя сгустком ядовитой энергии, бомбой, готовой разорваться от единственного неосторожного прикосновения. Она ненавидела всех: маму – за удобное бегство от действительности, Инну – за энергию, бьющую ключом, Алсу – за слабохарактерность и запах алкоголя, море – за то, что забрало у неё Счастливчика.
В дельфинарий она больше не ездила, а когда Женька пришёл её утешить, просто молча ушла, не дав ему сказать ни слова. Обнять не позволила. С того самого дня, как Татьяна вернулась с опознания, Марина ни разу не заплакала, хотя, как никогда отчётливо, ощущала себя тонущей. Она захлёбывалась горем и не могла из него выплыть, погружалась всё глубже и глубже, отдаляясь от любого, кто мог её спасти.
Иногда вечерами Марина сидела в домике спасателей, вместе с Алсу. Тут её никто не трогал, не пытался поговорить и встряхнуть, не навязывался с лживым соболезнованием. Поначалу её уговаривали выпить за компанию, но потом отстали, позволили тонуть в своём горе в одиночестве.
Когда приехали москвичи, Марина как обычно бродила по берегу и проклинала море. Их встретила Инна, помогла разместиться в «скворечнике», накормила вкусной выпечкой, которую специально придержала и не отправила в кафе. Она же и сообщила, что на катере в этом году их никто не будет катать.
Раиса Константиновна нахмурилась, поймала растерянный взгляд мужа.
– Может, нам лучше снять жильё в другом месте? – прямо спросила она. – Я понимаю, что сейчас вам не до отдыха посторонних людей.
Инна собрала тарелки, благодарно кивнув Илье, который вызвался помочь убрать со стола.
– Ни в коем случае. Ничего не изменилось, разве что «Афалина» теперь поселилась в гараже.
Илья последовал на кухню вслед за Инной, поставил посуду на стол, но сразу не ушёл. Инна с преувеличенной бодростью складывала посуду в раковину, гремела вилками. Поймав пристальный взгляд Ильи, на секунду застыла, а потом расплакалась. Порывисто отвернувшись от него, она опустила руки под струю воды и принялась остервенело натирать тарелку губкой.
Он подошёл сзади и обнял её.
– Мне очень жаль. Очень. Я бы хотел хоть чем-то помочь, но разве тут поможешь?
Инна замерла, несколько раз шумно выдохнула, успокаивая эмоции, и решительно стёрла слёзы.
– Спасибо, Илья. Просто не уезжайте, живите здесь весь август, как и планировали.
Он отступи назад, засунув руки в карманы, опустил взгляд.
– Где Марина?
Инна резко повернулась.
– Понятия не имею. Она может быть где угодно.
Илья едва не спросил о самочувствии Марины, вовремя удержался. Инна тоже потеряла отца, а он будто только о Марине беспокоится.