65.
Еда? Что-то связанное с едой? А почему бы и нет? Это страсть похлеще секса. Потому что он важен для выживания всего человеческого рода, а отдельное существо хоть и с трудом, но может без него обойтись. Даже долго. А вот без еды не проживешь.
- Андрей, прекрати грызть ложку! – потребовала я так резко, что он вздрогнул. – Лучше скажи, в этом списке грехов не было ничего про еду?
Нехотя вытащив ложку изо рта, он задумался.
- Как не хватает телефона с интернетом. Возможно, и было. Чревоугодие. Слушай, Марвен прав, я тоже совсем не наелся. У нас есть что-нибудь еще?
Все очень стройно вписывалось в его схему. Разумеется, ничего божественного. Страсти, пороки. Вот только проверяют нас или пытаются остановить? Достойны ли мы увидеть то, что спрятано от людских глаз в чаще? Или прямо говорят: вам там нечего делать, убирайтесь, пока живы? Я бы, скорее, предположила второе.
Пока я думала, Марвен схватил мешок, в котором у нас были припасы, и начал там рыться. Вытащил буханку хлеба, оторвал здоровенный кусок, стал жадно есть, отвратительно чавкая.
- Дай мне! – потребовал Андрей, но Марвен злобно зыркнул в его сторону и прижал хлеб к себе.
Похоже, назревала еще одна драка. Пока они свирепо пялились друг на друга, я обошла Марвена сзади, выбила буханку у него из рук, подобрала и отбежала в сторону. Вместе с мешком. Бросила его на землю и села сверху. Держа в руках нож.
- А ну стоять!
Меня тоже зацепило, но совсем иначе. В другую сторону. Не то чтобы я была равнодушна к еде. Но долго могла обходиться без нее, да и хватало мне немногого. За всю жизнь попалась лишь одна съедобная вещь, за которую я что угодно отдала бы. Мороженое!
От мысли о нем рот наполнился слюной, а в животе противно заурчало.
Вот тут вы, дорогие, просчитались. Мороженое – это в том мире, но что-то подсказывало: вернуться туда мы сможем только через чащу. Если вообще сможем. Так что… это меня не остановит, а наоборот подхлестнет. Может, и смешно, что я готова жизнью рисковать ради подслащенного снега, но не я это придумала, кто-то вытащил из моего темного чулана эту страсть.
- Тайра… - изумленно протянул Андрей, глядя на меня. – Ты с ума сошла?
- Не я, а вы. Из-за буханки хлеба готовы друг друга убить. Держите, - я отрезала два небольших куска и протянула им. – Ешьте медленно и думайте о том, что у нас есть еще. Что с голоду никто не умрет. Что вас опять поймали, как рыбок на крючок. Какие там еще пороки остались? К чему готовиться? Андрей, вспоминай. Ты говорил, алчность – или все-таки жадность?
- У жадности две стороны, - он по крошке отщипывал от куска хлеба. – Скупость – нежелание отдавать. И алчность – желание получить. Зависть – это я точно помню. И что-то еще. Всего семь.