Уже не лугаль, уже Маржий. Что-то поменялось в душе юноши, только он ещё не понял что. Он поёрзал, сидеть было не удобно, тело помнило прошлую ночь, ощущение что сидит на фалосе, так и не проходило.
Честолюбие юноши требовало исправить ошибки и стать лучшим. Калос хотел, что бы в семье его ценили как воина, а не кинайдос, он старался приложить все силы, что бы его старания оценили.
Ошибка с общаком его многому научила, и теперь юноша боялся брать семейные деньги, а своих почти что не было. Лешай со Скусой его необыкновенно выручили. Калос всегда чувствовал поддержку от них, не раз они спасали его от разбушевавшегося Маржа.
Лешай учил юношу таким премудростям, о которых ни один воин не знает, как правильно косметикой пользоваться, как менять свой облик, не только лицо, но и фигуру, походку. Скуса показывал городскому мальчику природу окружающего их мира. Фракиец знал всех птиц, мог подражать их пению, он знал всех животных, и как на них охотиться. В Калосе мужчина встретил усердного ученика, старавшегося постичь всё, чего был лишён в Книдах.
Юноша чувствовал от мужчин любовь, исходящую на него, отеческую, тёплую, словно они воспринимали его своим сыном. Особенно Лешай привязался к нему.
Но, не смотря на отцовские чувства, мужчины никогда не нарушили законы стаи, и для них для всех он был тем маленьким щенком, которого надо было учить. Калосу было обидно и всё его существо отвергало военную семью Митры, но он принял эту религию, и обратного пути уже не было.
Уже больше полу года лаконец странствовал вместе с отрядом Маржика, каждый, за это время, стал ему близок, не только в сексуальном плане, но и в психическом. В своих снах он часто видел как пять бабочек вились над цветами в танце навеянном Зефиром. Почему именно Зефир вёл пятёрку, юноша не знал, просто воспринимал сон как данность. А потом бабочки летели высоко вверх, и падали со сломанными крыльями. Когда снился этот сон у Калоса в страшных предчувствиях сжимало грудь, он метался во сне, и просыпался с влажными глазами. Тогда Маржик прижимал юношу к себе, стараясь утешить, убрать губами слезинки из его глаз. Единственное во что верил их лугаль, это во сны и в предсказание Лешая.
Калос знал, что Лешая Маржик знал много лет, и на практике убедился, что гадания того сбывались. Так же как знал о силе вещих снов, их трактовке обучали его в Асклепионе.
— Я готова, можем идти к оракулу, — наконец девочка капуша собралась. Калос рывком поднялся. Он больше любил действовать, чем рассуждать. Охнув от резкой боли в заднице, юноша закинул на спину собранные вещи понтийки, и взяв её за руку поспешил в путь, по дороге вспоминая не добрым словом похотливого как сатир Барзана. Лаконец бы с удовольствием миновал храм перед дорогой, но мелкая зануда могла устроить истерику, чем привлечь ненужное внимание стражи. Пришлось идти у неё на поводу и посетить оракул.