Сейчас, под присмотром Барзана, мальчишка должен был подготовится. Травы в ванной, специально подобранные, Лешай заварил, он их каким-то животным чутьём ощущает, масла, ароматы, всё должно способствовать, что бы у щенка протеста и отвращения не возникло. Раз уж принять решили, так сделать всё надо, что бы зла не затаил.
Маржик зажёг в спальне благовония. Спальней в их доме была большая комната, с одной огроменой кроватью занимавшей почти всю комнату. Одна на всех. Остальное место занимал помост у изголовья, куда можно положить вещи и, собственно, подходы к кровати.
Калос вошёл в спальню уже обнажённый, чистый, благоухающий. Его гибкий стан, красивый соразмерный, притягивал взгляд. На лице блуждала пьяная улыбка, а глаза были совершенно шальные, не воспринимающие реальность. Он был очарователен в своей юности и наивности, подобен падающему пушистому перу, из груди жертвенной птицы. Лаконец грациозно лёг на кровать, даже не стараясь двигаться красиво, за него всё делала природа, травы и вино. Он подполз к Маржику и счастливо уткнулся ему в плечо. Бог Нисы всегда давал лёгкое блаженство своим почитателям.
Щенок доверчиво прижался к Маржику, и о чём-то своём хихикал у него на плече. Горячей волной желания обдало всё тело мужчины, даже под одеждой. Ему приходилось сдерживать себя, что бы, не напугать, а тихо приучать к себе этого ласкового зверька. Их малыша.
Руки Маржика были чуткими, это руки врача хорошо знавшие человеческое тело, все его тонкости, нюансы. Они знали, как расслабить, как доставить удовольствие.
Спустив штаны, вошёл он безболезненно, продолжая ласкать выгибающегося от удовольствия юношу. Маржик целовал его, гладил, опять целовал, ласкал всё податливое тело. Его движения находили отклик внутри Калоса. Привыкший сдерживать свои чувства, сейчас лаконец их не сдерживал, ему было настолько хорошо. Он вцеплялся руками в кровать, огромные мурашки наслаждения бегали по всему телу, отдаваясь горячей волной в фаллосе, ласкаемом умелой рукой. Юноша ушёл в свои ощущения настолько глубоко, что он не заметил, как Маржик вышел из него продолжая ласкать и соски, целовать грудь, живот. И когда внутрь вошло резко, сильно до онемения задранных вверх ног, Калос распахнул глаза.
Над ним трудился Барзан. Хмель как-то сразу улетучился. Юноша хотел закричать, что на такое он не соглашался. Маржик прикрыл его рот своим, входя туда языком и пытаясь сгладить резкие и болезненные толчки Барзана. После того, как кончил фригиец, в Калоса вошёл Скуса, Лешай же, сменив Маржика, сунул в рот ему свой стебель.