— Старик, ты чего? — обескураженный его видом Барзан оторвался от написания. — Мы тебя разбудили?
— Спать пора, ложитесь, завтра трудный день… — Маржику самому было неловко, что его воображение нарисовало такие картины…
— Мы же тихо, — пискнул Калос, но тут же поднялся и начал укладываться спать, воспринимая слова лугаля как приказ.
— Тихо они, — Маржик ворча, вышел, сна не было не в одном глазу. Поворочавшись, но так и не уснув, он спустился к гостеприимцу. Всю ночь они долго говорили, сопровождая словестный фонтан, обильными возлияниями во славу Диониса. Ксен оказался хорошо осведомлён о главе Торгового союза. Оказалось, что ни на девочку ни даже на мальчика он не купится. Просто так не подсунешь, что у него жена, которой не изменяет.
К утру у Маржика, наконец, выкристаллизовался план. Теперь Калос был не девкой при них, а скромной дочерью господина сановника, сопровождавшей отца в путешествии. К костюму «дочуры» прибавился пеплос, который прикрывал худенькие плечики, и, при необходимости, мог стыдливо перебираться на голову, прятать волосы, лицо.
Прогуливая «дочуру» по городу, Маржик заглядывал на все торги, во все лавки, даже прикупил пару девичьих браслетов:
— Порадовать свою кровиночку.
Кала, смотрела на мир из под пушистых ресниц, стыдливо пожимая плечиками. Некому она не позволяла дотрагиваться до себя. Первый огрёб от дочери сановника Барзан. Даже Скуса. Услышав визг недотроги, поёжился и приотстал, давая возможность «папуле с дочурой» идти впереди. Мужчины, как охранники, тихо следовали поодаль.
В каталоге, у деревянной стойки, за которой возился ксен, господин сановник обучал «свою кровиночку» подсыпать травки в вино. Гостипреимец, за ночь сдружившийся с Маржиком, и подлеченный им от желудочных болей, был посторонним наблюдателем в обучающем процессе. Хозяйская «дочка» должна была добиться, чтобы не только «отец», но и окружающие в лице ксена ничего не заподозрили. Перед лидийцем стояли три малюсенькие глиняных чаши, размером с напёрсток, именно в них необходимо было незаметно добавить растёртый травяной порошок. Кала изящно прикрывала их рукой, с зажатым между пальцами порошком.
— Помни, только, сама не пей, ты у меня от слабого финикового пива хмелеешь, — поучал Маржик.
— А учить пить не пребывал? — заботливо поинтересовался ксен.
— Побывал, — сановник хмыкнул и хитро посмотрел на «дочуру», и же пожаловался. — Сразу к мужикам приставать начинает, стыда не оберёшься.
Девушка очаровательная в своём смущении улыбнулась.
— Красавица, — не мог не выразить своего восхищения гостеприимец. Папаша побледнел, а должен бы был гордиться.