— Будем учиться бороться со страхами.
Друзья перевели вопросительный взгляд на меня.
Подмигиваю им и кивком указываю на лес. Идите уже, идите, у нас тут борьба намечается. Со страхами.
То и дело оглядываясь, ребята, как и все остальные до этого, постепенно растворяются среди деревьев.
А я висю.
Я бы даже сказала подвисаю.
— Он уже уполз? — спустя пару минут молчания спрашиваю трагическим шепотом.
— Кто? — рука ректора, кажется, совершенно неосознанно продолжает гладить меня по голове.
— Паук, — с трудом контролирую срывающийся голос.
Тихий смех мне в плечо, видимо, должен был стать ответом.
Но не стал.
— Андриан, я серьезно, — шепчу.
— А если серьезно, то один уполз, другой приполз… мало ли сколько их тут… ползает…
Рука продолжает гладить меня по голове.
— А вам не страшно? — снова спрашиваю.
— Стоять среди пауков? — иронию в его голосе можно было буквально потрогать.
— Нет. Я тут на вас висю, можно сказать, почти пригрелась… вы вообще осознаете, что змею на груди пригрели?
— В самом деле, — наиграно сурово отвечают мне, — ну-ка слезайте!
— Нет-нет-нет! — тут же протестую и подтягиваюсь повыше.
Молчим.
Паника внутри понемногу отступает, оставляя место для других ощущений — теплой ладони на волосах, крепкой руки на талии, этого неповторимого смешанного запаха мороза и грозы…
Как можно быть таким теплым и таким холодным одновременно?
— Вы дрожать перестали, — тихо сообщают мне.
Да?
— А вы меня теперь отчислите? — приходит вдруг в голову.
— За что?
Как за что?
— За то, что я такая трусливая.
Ректор тихонько хмыкает.
— При всей моей к вам предвзятости, я никак не могу назвать вас трусихой. И отчислять не буду, не надейтесь. Девушка, которая едва выпорхнула из-под родительского крыла, из весьма специфической расы, сумевшая так быстро обрести близких друзей, освоится на новом месте, втянуться в учебу, завоевать авторитет и уважение, проявить себя наилучшим образом там, где не справляются даже сильнейшие отпрыски августейших семейств, которых готовили к таким испытаниям с детства, просто не может быть слабой или трусливой. А уж ваша легкость и чувство юмора, не скрою, покоряет даже суровые сердца нашего преподавательского состава. Так что отчислить вас, Астра, даже если захочу, мне уже попросту не позволят.
— Что, даже профессор зельеварения? — с о-о-очень большим сомнением уточняю.
— Нет, — придется признать ректору, — вот она как раз отравит всех несогласных.
Висю.
И всё крепче прижимаюсь к его груди. Какой он сильный, твердый… ледышка моя. Не удерживаюсь и указательным пальчиком провожу по коже вдоль края воротника его рубашки. А кожа такая гладкая, совсем не шершавая… Пальчик следует дальше и доходит до груди…