Руки трясутся, ноги подгибаются, в легких полыхает огонь, а в глазах то и дело темнеет, но с упорством сестры, что крадется ночью на кухню за последним пирожным, я ползла и ползла вперед, запретив себе думать о том, как высоко уже забралась.
Что что-то получается, начала понимать только тогда, когда на моем пути стали встречаться другие отстающие — слабые или слишком тучные, чтобы преодолеть стену до конца, они висели мертвым грузом на выступах, не в силах двинуться ни вперед, ни назад. Их четверки либо бросили своих товарищей, либо были слишком высоко, чтобы как-то помочь.
Впрочем, не все. Кто-то начал спускаться обратно, чтобы помочь своим, и одну такую двойку мне пришлось огибать по широкой дуге, чтобы они не свалились прямо на меня. Это забрало последние силы.
Нельзя останавливаться, нельзя, иначе я превращусь в такой же мертвый груз, которому уже никто не поможет. Но было поздно. Необходимость сменить курс что-то сломала внутри, и я все-таки замерла, упершись лбом в стену и закрыв глаза.
Легкие жгло так, словно я не дышала вовсе, а изо рта вырывались отчетливо слышимые хрипы.
— Сдаешься змея? — слышу вдруг издевательское.
Открываю глаза. Прямо надо мной, всего метрах в трех, вольготно зацепившись за выступ сидит смутно знакомая девчонка. Ее поза сразу вызывает недоумение — никого, кто мог бы сойти за члена ее команды рядом не видно, а уставшей она не выглядит.
— Ты тоже хочешь меня убить? — делаю грустный, но логичный вывод.
— Нет, просто нравится смотреть на твои страдания. — Девчонка ухмыляется. Ну кто там из моей расы ей по жизни уже помешать успел, а? Нет, всё-таки нас, змей, надо от общества изолировать, а то же невозможно уже, одни покалеченные кругом! — Такая вся наглая, красивая, уверенная теперь висишь как жалкая тряпочка, и ни один влюбленный не остался помочь.
Судя по всему, режим злорадствования включен надолго, надо как-то отползать, а то у нее стратегически выгодное положение.
— Куда ты собралась, гадина? — тут же реагирует девчонка на мою вялую попытку в буквальном смысле избежать конфликта и спускается чуть ниже. — Думаешь, так просто отпущу?
Так! Я злая и уставшая, я сейчас перестану себя контролировать и плюну! Плюну на всё в целом и на эту мерзкую девчонку в частности! И всё бы ничего, но мой плевок пережить она не сможет!
— Уйди с дороги, — говорю по-настоящему угрожающе, чувствуя, как рвется из груди предсмертное для жертвы шипение.
Уйди, дура, уйди, я не хочу стать убийцей!
Девчонка, кажется, чего-то в моем тоне все же испугалась, но вместо того, чтобы медленно и осторожно отползти, как и следует вести себя с опасными змеями, решила ударить. Тяжелый ботинок оказался прямо перед моим носом, и вместо того, чтобы увернуться, я схватилась за ее ногу и с силой дернула вниз. Понятия не имею, откуда взялась эта сила, но девчонка, совсем не просчитавшая то, что реакция у змей куда выше, чем у любого представителя любой расы, и что пихать мне свою ногу максимально глупо, взвизгнула в страхе и полетела камнем вниз.