3. Поистине необходимо знать, что некоторые предметы мы бегло затрагиваем посредством исторического изложения, и некоторые аллегорически глубоко исследуем; некоторые разбираем в свете моральных предписаний с аллегорической точки зрения. Нечто же более тщательно изучая одновременно всеми этими способами, трояким образом проводим исследование. Поэтому сперва закладываем фундамент истории, затем здание ума возводим к содержанию веры, и в завершение так же посредством пользы нравственности, словно краской, которую наносят поверх здания, покрываем. В действительности, чем являются речения истины, если не пищей для подкрепления ума? Разбирая это по очереди различными способами, мы подносим к устам кушанье, чтобы пренебрежение нежелающего [внимать] читателя, словно приглашенного нами гостя, отогнать, который прежде чем принять многое ему предложенное, сел, чтобы решить, что [из принесенного] изысканнее. Правда, иногда мы ясные слова повествования оставляем без внимания, дабы без более долгой задержки приступить к неясному, [так как] иногда [некоторые места] не могут быть поняты буквально, поскольку только [будто бы] понятным видом они никоим образом [не доставляют] наставление слушающим, но порождают ошибку. И, действительно, вот что говорится: «Под Ним склонятся те, кто носит мир» (Иов. 9:13). И кто не знает о столь великом муже, что он никоим образом не следует пустым рассказам поэтов о том, что мироздание носимо трудом Гигантов? Он так же, будучи стеснен нанесенными ударами, говорит: « Душа моя желает повешения (suspendium) и смерти костям моим » (Иов. 7:15). И кто, будучи мудрым, посчитает, что праведный и столь прославленный муж, что очевидно и известно, принимая дары за добродетель терпения, внутренним судом среди страданий решил покончить жизнь самоубийством? Так же иногда слова Писания сами себе противоречат, дабы невозможно их было понять буквально. И действительно он сказал: « Да погибнет день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачат человек » (Иов. 3:2). И немного позже прибавляет: «Да покроет ее (ночь) тьма и да проникнется горечью» (Иов. 3:5). Также к проклятию той же самой ночи прибавляет: «Да будет ночь та одинокой (solitaria)» (Иов. 3:7). Разумеется, этот день рождения, теснимый самим напором времени, не может остановиться. Следовательно, при каком условии желал он, чтобы его (день) покрыла тьма? Разумеется, прошедший [день] уже не существует, и, однако, если бы он существовал бы в природе вещей (in rerum natura), το смог бы почувствовать некоторую горечь. Следовательно, ясно, что [здесь] никоим образом не говорится о бесчувственном дне, которому [Иов] желает быть пораженным чувством горечи. И если ночь зачатия, связанная с остальными ночами, уже прошла, то при каком условии он желает, чтобы она была одинокой (solitariam)? Она не может выпасть из потока времени, а также не может отделиться от остальных, связанных между собой ночей. Он также сказал: