Все завертелось быстрым потоком: и радость от встречи с живыми, и слезы по покойникам. Люди подбегали, охали, ахали, приветственно махали руками. Старики крестили молодого князя с княгиней.
Пахомий упросился въехать в город в седле, чтобы не перепугать беременную жену. Бледный, но веселый шествовал он между Вышатой и Перваком.
- Вот и прибыли к подружьям под бока. А говорил - не доберемся, - подтолкнул он под локоть Вышату.
- Чуть Богу душу не отдал, а все про бабьи бока поет, - укорил воевода.
Елена на пристани вела себя с местными так, как с успенскими при расставании: горделиво, но вместе с тем дружелюбно, неспешно раскланивалась направо и налево. Но когда проехали под надвратной церковью, роль степенной княгини ей играть стало трудно. Она широко распахнутыми глазами с плохо скрываемым восхищением смотрела на вереницы стройных, украшенных богатой резьбой домов, колокольни, красавец каменный храм с сияющим на солнышке куполом. Такого Елена еще не видела. Она затаила дыхание. Димитрий был доволен: его город водимой понравился. Как недавно тесть хвастливо показывал Чернореченскому князю свои владения, так и Димитрий, подбоченясь, рассказывал Елене всё: где кто живет, названия церквей, как устроен торг - забавляясь ее детскому изумлению.
Внезапно в толпе зевак промелькнуло лицо, от которого князя бросило в жар. У края дороги стояла старуха в полинялой запоне [1] и махала ему рукой, но не приветственно, а как-то зазывно. «Обрати на меня внимание», - чертили ее пальцы в воздухе. Димитрий сразу признал бабку: это знахарка Улиты, та самая, что помогала заозерской княгине смазывать его раны. Память на лица у молодого князя была хорошей. Он смог вспомнить даже воя с водянистыми глазами из свиты Найдена, хотя видел его мельком, а уж узнать старуху, что приговаривала под руку Улите, и вовсе не составило труда. «Что ей от меня надо? Не иначе весточку из-за озера принесла», - подумал Димитрий и беспокойно оглянулся на Елену, но она ничего, казалось, не замечала, весело воркуя со свекровью.
Сделав знак одному из воев приблизиться, князь прошептал, чтобы старуху незаметно привели на двор к гриднице. День сразу утратил краски. «Зачем она прислала ко мне эту старую ведьму, на что надеется? И как только наглости хватает, после всего мне весточки слать, вот ведь бесстыжая! Может, за смерть полюбовника упрекать меня станет, за что, мол, убил? Или с угрозой: Всеволода на меня натравить хочет. Ну, да пусть только попробует: зубы сразу медведице этой пообломаю!» Димитрий почувствовал, как его кровь начала закипать от ненависти. Где то спокойствие, что вселил ему старец? Один вид старухи - и от благостного покоя не осталось и следа. «Надо взять себя в руки, ничего ж такого не случилось. С чего я взбесился?» - он сделал глубокий вдох.