Меня охватила паника. Он ведь — кремень. И плевать ему, что мне идти некуда! Внезапно в носу у меня защипало, а к глазам подступили слезы. Если он меня сейчас выгонит…
— Пожалуйста, — захныкала я, но мое состояние на него никак не подействовало, наоборот, судя по тому, как сомкнулась его челюсть и потемнели глаза, еще больше разозлило. — Это же Вы меня из общаги поперли!
— Много чести!
— А кто тогда?!
— Язык тебе, Абрамова, оторвать надо, тогда может чесать им меньше будешь. Если я тебя выгнал за хамство, то и из общаги могли за тоже самое.
— Ну конечно! — фыркнула я. Дернулась, скидывая его руку со своего плеча и, гордо вздернув подбородок, заявила: — Вы мерзкий ублюдок, Олег Евгеньевич! — Помирать, так с музыкой, Яна.
— А ты посредственная фигуристка, Абрамова. Чтобы духу твоего здесь не было через пять минут!
Я хотела плюнуть Олегу в лицо. Честно. Не знаю, что меня сдержало. И не знаю, как у меня не потекли слезы. Мы, спортсмены, сильные люди. Мне хотелось сказать ему что-то оскорбительное, мерзкое, но я понимала, что ему мои слова… Поэтому просто пихнула его в грудь, пытаясь убрать с дороги, но он остался стоять на месте. Тогда я снова толкнула его уже сильнее. А потом снова и снова, пока слезы бессилия все же не покатились по моим щекам.
— Ненавижу Вас! — заорала я исступленно, полоснув Коршунова взглядом. — Зачем Вы мою жизнь рушите?! Что я сделала?! — А он смотрел на меня абсолютно спокойно, никак не реагируя на мою истерику, и я, в бессилии зарычав, снова толкнула его. На этот раз Олег сделал шаг назад, а я, едва не упав, тут же оказалась прижатой к нему.
— У тебя есть возможность вернуть все, Яна, — услышала я его горячий шепот у самого уха. Дрожала всем телом и продолжала реветь навзрыд. — Просто скажи мне «да». Скажи «да», и все будет хорошо.
— Нет! — закричала я, пытаясь вырваться, но безрезультатно. — У Вас, вон, Алька есть, её трахайте! Козел!
Он отпустил меня. Резко отошел и указал на дверь:
— Вон пошла. И шмотки не забудь.
Больше он не сказал мне ни слова. Стоял и смотрел как я, корячась с сумками и чемоданом, покидаю его кабинет. Как бесславно закончилась моя спортивная карьера, надо же. Я то думала, что это только в шоу бизнес можно пробраться лишь через постель, а и в спорте та же фигня. Черт бы их всех побрал! Если у меня нет богатых родителей, я — никто. И какой бы талантливой ни была, продолжу оставаться никем.
К выходу меня несло единственное желание — поскорее убраться из этого центра. И вещи мои мне не мешали. Пошло оно все! Еще унижать будет… Даже если это не Коршунов меня выпер из общаги, в чем я сильно сомневалась, я больше не собиралась иметь с ним дело. Слезы все еще стояли у меня в глазах, но это были скорее слезы злости. Я уже знала, куда пойду. Это мой последний шанс зацепиться за этот сезон. Если мне и Нина Николаевна откажет, тогда… Об этом я решила подумать в случае, если Лапышева даст мне от ворот поворот. Она женщина хоть и справедливая, но гордая. А я была так ослеплена возможностью перейти к Коршунову, что слишком поспешно сожгла мосты. Как теперь смотреть ей в глаза?