Почему-то казалось крайне важным, чтобы Райли произвёл хорошее впечатление на родственников, по-крайней мере, на отца.
Кусая губы, Джудит дожидалась появления Эдварда, прячась наверху широкой лестницы, на месте, с которого было видно яркий освещённый холл как на ладони.
Когда Райли, наконец, появился, сердце её забилось, радостно и вместе с тем волнительно. Лакей, кланяясь, забрал у молодого человека пальто, под которым оказался строгий чёрный костюм, выглядящий достаточно дорого.
Джеймс, улыбаясь, радостно вышел другу навстречу:
– Рад, что ты не опоздал. У нас в гостях тётушка. Вынужден предупредить, что эта катастрофа. Родственная особа способна испороть любой вечер. До ужина ещё четверть часа, пойдём, покажу тебе дом.
Джудит знала, что их жилище способно затягивать, как лабиринт и обычно первым впечатлением от него было «Как вы здесь живёте?».
Дом Мэллиоров представлял собой нечто среднее между дворцом и готическим собором. Нормально обставленные помещения с современной мебелью и яркими обоями чередовались с коридорами и комнатами, где начинало казаться, будто ты попал внутрь сюрреалистического сна. Древняя магия, накапливаясь веками, порой создаёт причудливые эффекты.
Когда Джудит была маленькой, то сама боялась заходить в некоторые комнаты, особенно те, что были наверху, но потом поняла – это её дом, ей здесь бояться нечего.
Звук гонга, донёсшийся снизу, оповестил о том, что ужин уже готов и пора собираться в столовой. После сумеречных переходов яркий свет над столом больно бил в глаза.
Джеймс представил Райли родственникам:
– Так-так, – с неприятно-сладкой улыбкой протянула тётя Лидия. – Значит, вы тот самый славный юноша, что получил распределение в лучшее учебное заведение страны, исключительно за свои многочисленные таланты? Любопытно, в чём это они заключаются? – хихикнула она, рассматривала Райли, как жеребца на ярмарке. – Вы ведь сирота? Я правильно поняла?
– К сожалению, это так, – коротко кивнул он.
В следующий момент тётушка Линда скроила одну из самых любимых своих мин – строгую и пафосную, – вскинула голову, словно воительница перед сражением и заявила:
– Я всегда считала слабостью сочувствие к чьему-либо положению. Снисхождение – это тоже напрасно. Люди должны быть сильными, мистер Райли, особенно в наше время. Сильными, добродетельными и отважными. Мы должным быть истинными аристократами, – приподняла она выщипанные цыплячьи бровки. – Вы согласны?
– С этим трудно поспорить.
В распахнувшейся двери возник дворецкий:
– Дамы и господа! Суфле из лобстеров, – объявил он важно.