У Джудит был сильный, высокий, красивый голос. Она знала, как завораживающе он мог действовать. Золотой пляж в предзакатных лучах – отличная рамка для её красоты, а волны –лучший аккомпанемент к мелодии.
Успев исполнить парочку-другую песен, по восторженному молчанию слушателей, по их блестящим глазам она поняла – её пение берёт аудиторию за душу.
Присутствие Райли среди остальных она почувствовала, даже не видя, как он пришёл.
– Как красиво, – с восхищением выдохнула Робинсон, когда Джудит завершила песню. – У тебя такой красивый голос! Спой ещё что-нибудь?
– Хорошо, – согласила Джудит.
Перехватив взгляд Райли, она в задумчивости стала перебирать дрожащие струны, сплетая из звуков аккорды, а из аккордов – музыку. Мягкую, чуть грустную. Хрипловато и интимно зазвучал её голос, гораздо ниже той тональности, в которой она пела обычно:
«Не сольются никогда
Зимы долгие и лета.
У них разные привычки
И совсем несхожий вид.
Не случайны на земле,
Две дороги – та и эта.
Та натруживает ноги.
Эта душу бередит.
Мелодия обретала глубину, как расширяющаяся река – силу течения.
«Хоть разбейся, хоть умри –
Не найти верней ответа.
И куда бы наши страсти
Нас с тобой не завели.
Неизменно впереди
Две дороги – та и эта,
Без которых невозможно
Еак без неба и земли.
Райли стоял рядом, скрестив руки на груди и не сводил глаз с Джудит. Чего она собственно, и добивалась.
Ребекка сидела рядом грустная, скрестив ноги в лодыжках и перебирая пальцами песок.
«Эта женщина в окне,
В платье розового цвета
Утверждает, что в разлуке
Невозможно жить без слёз.
Потому что на земле,
Две дороги, та и эта.
Та прекрасна, но напрасна.
Это видимо всерьёз», – с многозначительной улыбкой допела Джудит, бросив короткий взгляд на Райли.
И сбилась с последнего аккорда, когда он улыбнулся ей в ответ.
Взорвавшиеся аплодисменты стали смущающей неожиданностью. Осознавая, что все взгляды прикованы к ней, Джудит вдруг ощутила, что её купальник-пландж обладает слишком глубоким вырезом.
– Что-то стало прохладно, – потянулась она за парео. – Пойду, пройдусь, что-то ноги затекли.
– Я с тобой, – подхватила инициативу Абигайль и, подхватив подруги под руку, увлекла её за собой в сторону плещущихся волн.
Ветер трепал светлые волосы девушек, их лёгкие, воздушные пляжные туники, которые на фоне набегающих волн смотрелись крыльями экзотических птиц. Ветер был свежим, он дарил прохладу, целительную после изнуряюще- жаркого дня. Ветер забирался под тунику, спасающую от всё ещё горячих, несмотря на то, что солнце клонилось к горизонту, лучей и чрезмерно откровенных, проникающих под одежду, взглядов.