Честно говоря, мне гораздо удобнее было считать, что поклонение Иисусу — следствие мифотворчества, обожествление мудреца, которого благонамеренные, но заблуждающиеся постепенно возвысили до Сына Божьего. Такой вывод был вполне безопасен: в конце концов, что мне до какого-то бродячего проповедника, возвещавшего две тысячи лет назад конец света, — и что ему до меня? Я приступал к «следствию», рассчитывая, что приду именно к такому выводу, а в итоге пришел к диаметрально противоположному.
Последней каплей, переполнившей чашу моего неверия, стало знаменитое исследование А. Н. Шервин-Уайта, замечательного оксфордского историка, специалиста по античности (на него ссылался Уильям Лейн Крейг). Шервин–Уайт тщательно рассчитал скорость, с какой в античные времена факты обрастали легендами, и пришел к такому заключению: для того, чтобы легенды полностью вытеснили историческую правду, не хватило бы даже двух полных поколений[134].
Вернемся к нашему следствию — «делу об Иисусе». С высоты минувших веков мы видим, что весть о Его опустевшей гробнице, свидетельства тех, кто видел Его воскресшим, и убежденность в Его божественности возникли практически мгновенно.
Символ веры из пятнадцатой главы 1-го послания к Коринфянам, где утверждается, что Иисус умер за наши грехи, и перечисляются Его многочисленные явления после Воскресения, сложился буквально через два года после Распятия. А рассказ евангелиста Марка о пустой гробнице основан на материале, возникшем вообще через два года после описываемых событий!
Евангелия, повествующие об учении, чудесах и Воскресении Иисуса, были созданы еще при жизни Его современников. Если бы описанные там факты были приукрашены или фальсифицированы, наверняка нашлось бы множество добровольцев, которые не без злорадства вывели бы авторов на чистую воду. Божественную природу Иисуса подтверждают и самые ранние христианские гимны.
Бломберг подытожил все это следующим образом: «В первые два года после смерти Иисуса Его многочисленные последователи сформулировали учение об искуплении; они были убеждены, что Он восстал из мертвых, воскреснув во плоти; они считали Его Богом; и они не сомневались, что в Ветхом Завете содержатся подтверждения всему, во что они верят»[135].
А вот вывод Уильяма Лейна Крейга: «Подсчитав, сколько нужно времени, чтобы евангельские события обросли легендами, мы перенесемся во II век от Рождества Христова — как раз в тот период, когда возникли апокрифические евангелия. Это и есть те самые легенды, которые так нужны критикам»[136].
Мифы об Иисусе, способные затмить историческую истину, просто не успели бы сложиться — особенно если учесть, что еще были живы люди, знавшие Его лично.