— Существуют ли свидетельства, — спросил я Уизерингтона, — что у Иисуса бывали личностные кризисы, когда Он не знал, для чего живет?
— Нет, — не раздумывая, ответил он. — Такого не было. Но у Него были кризисы иного рода — когда Его предназначение подтверждалось свыше. При крещении, во время искушения, во время Преображения, в Гефсиманском саду — вот моменты, когда Бог давал Иисусу подтверждения Его сущности и Его миссии. Например, на мой взгляд, не случайно Его служение началось только с момента крещения, когда Он услышал с небес голос Божий: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение».
— Так в чем же Он видел Свою миссию? — спросил я.
— Освободить народ Божий, народ Израиля.
— Именно Израиля?
— Именно, — ответил Уизерингтон. — У нас практически нет свидетельств того, что Его служение простиралось на язычников; это была уже миссия церкви. Понимаете, обетования пророков были обращены к народу Израиля — и именно к народу Израиля пришел Мессия.
«Я И ОТЕЦ — ОДНО»
В своей книге «Разумная вера» Уильям Лейн Крейг убедительно доказывает, что за первые двадцать лет, прошедшие с момента Распятия, уже сформировалась полноценная христология, провозглашающая Иисуса Богом во плоти. А Ярослав Пеликан (Jaroslav Pelikan), специалист по истории церкви, показал, что Иисус предстает перед нами Господом и Богом даже в самой ранней христианской проповеди, самом раннем свидетельстве о христианском мученичестве, самом раннем языческом упоминании о церкви и самой ранней церковной молитве (1 Кор. 16:22). «Из всего, во что верила церковь и чему она учила, — пишет Пеликан, — вытекает, что Иисусу Христу пристало имя «Бог»[71].
— Как вы думаете, — спросил я Уизерингтона, — могла ли возникнуть такая христология, да еще столь стремительно, если бы Сам Иисус не считал Себя Богом и Мессией?
— Нет, — жестко ответил Уизерингтон. — Если, конечно, вы не хотите сказать, что ученики Иисуса за эти годы полностью забыли, каким Он был, и что они не имеют никакого отношения к традиции, сложившейся за двадцать лет после Его смерти. Честно говоря, мне как историку такая постановка вопроса видится абсурдной.
В истории, добавил он, возможно все, но не все возможное равновероятно.
— Ну вероятно ли, к примеру, — спросил он, — чтобы подобная идея возникла ниоткуда, из воздуха, когда прошло всего два десятилетия после Распятия, и еще были живы люди, видевшие и помнившие Иисуса? С точки зрения истории эта гипотеза совершенно неправдоподобна. Вопрос в другом: что произошло за эти двадцать лет с умами и сердцами учеников, которые ранее ослушались, отвергли и покинули Его? Очевидно, с этими людьми произошло примерно то же, что испытал Иисус при крещении. Они получили подтверждение, что Иисус действительно Тот, кем, они надеялись, Он был.