«Я буду ждать», «Ольга Михайловна. Ангел. Оленька…», горячие пальцы оглаживают шрам.
Нора бездонна, но в глубокой могиле со всех сторон узкий гроб обнимает земля. Темно, и на обитой тканью крышке я вижу мерцающий блеск креста.
– Не ждите… – встречаясь с прозрачной зеленью взгляда, улыбнулась я.
– Не ждать?
Образ его снова плывет, алое пятно на рубашке царевича расползается и, закрасив белый, темнеет, превращаясь в черную рясу священника.
– Это бессмысленно. У нас … разный ад…
Зазвенел колокол, а с ним громкий крик ударил по ушам. Искали Шувалову. Марию. Не меня. Я – Оленька, ангел. Я несколько лет как мертва.
– …не та … эту в богадельню определили … документов нет...
Закашлявшись, я согнулась в спазме.
– … князь … требует…
Зачем князю покойница?
В светлом помещении дрожали голоса.
– … ну если нынче в архивах сыска одеваются так…
Говорят, мертвецы ничего не чувствуют. Ложь. Чувствуют. Когда меня подхватили с носилок, я чувствовала... спасительное тепло чужого тела, тяжело вздымающуюся грудь и неровный стук сердца под моей щекой, быстрый поцелуй в макушку, судорожный выдох:
– … о, господи... жива...
*****
*Ветхий завет, Пс.9:39
**«О подражании Христу Фомы Кемпийского», по переводу К. П. Победоносцева.
Сил не было даже открыть глаза, но запах свежего белья почти примирил меня с беспомощностью. Да… надо признать, лежа на чистых простынях, да после укола крайне доброжелательного доктора, умирать я … передумала.
Не знаю, как долго врач находился рядом со мной, но когда Алексей закрыл за медиком дверь, я уже чувствовала себя значительно лучше. Во всяком случае, я пребывала в сознании. Милевский вернулся ко мне и, присев на краешек моей кровати, сообщил:
– Мне нужно к государю.
– Хорошо, – откашлявшись, ответила я.
– Дмитрий Николаевич … погиб. Я должен был быть во дворце несколько часов назад.
– Ты … оправдываешься? – не поверила я своим ушам.
– Не вздумай никуда уйти! – повысил он на меня голос вместо ответа.
Я все-таки открыла глаза и посмотрела в его лицо.
– Единственное куда я могу сейчас сходить, так это под себя, Алёша, – серьезно ответила я.
Он наклонился ко мне и, уткнувшись в моё плечо, глухо рассмеялся.
– Да … мечта моя сбылась, – поднял он голову, – но с некоторыми … неточностями.
– Впредь будешь мечтать точнее, – хмыкнула я и снова закашлялась. – Иди, – я замахала на него руками, – заражу!
– Маша.
– Да?
– Его императорскому величеству доложили о смерти сына как раз тогда, когда студенты дошли до Зимнего.
Я вгляделась в его глаза и, холодея от страха, приказала:
– Договаривай.