— Сбирайся, княже, сколько потребуется, — с почтением поклонился ему Домогост.
Толпа расступилась, пропуская князя и княгиню к терему. Теперь уж никто не кричал в спину поносные слова, над градом царило безмолвие.
Нянька с челядинками, совсем уж без почтения, душили Настасью в радостных объятьях:
— Жива, жива, матушка!
Она, утирая слезы, рассматривала своих холопок, тоже живехоньких и невредимых.
— А чего ж это ты, Маланья, повой на себя нацепила, — развела княгиня руками.
— Не гневайся, светлейшая, — бухнулась Малашка на колени, — замуж я вышла без твоей воли, так мы ж не знали, что с тобой, а жених обещал за нас заступиться, коли чего, вот я и решилась, а так бы, без воли твоей, никогда бы не посмела…
— Да кто ж муж-то твой? — усмехнулась Настасья.
— Так конюх главный, вдовец почтенный, Левонтий, — с неприкрытой гордостью проговорила Малашка.
— Благослови вас Бог, добрый муж.
«Хоть одна хорошая новость».
А Настасья, оказывается, соскучилась по терему, с какой-то легкой грустью провела рукой по столешнице в трапезной, прошлась по скрипучим ступеням, обошла калиновые столбы, столкнулась с Всеволодом, внимательно посмотрела мужу в очи.
— Надобно Домогосту отдать добро, что он потерял, когда нас защищал, — вымолвила она, поджимая губы, — чтобы мы ему ничего не должны были. Нам он ничего не должен, так и мы ему, — на посадника княгиня была в обиде, она надеялась, что он будет на стороне Всеволода.
— Он не желает ничего брать, — подхватил Настасью на руки муж и понес в свои покои.
— Сбираться нужно, времени мало. — с легким укором проворковала Настасья. — Телеги приготовить, коняжек. Чего этому аспиду Давыду все отдавать?
— Хозяюшка ты моя, — улыбнулся Всеволод, и не было на его челе ни тени грусти или смятения, только хитрый огонек в глазах.
— И Домогост этот, — никак не могла успокоиться Настасья, — за правду он, видите ли, стоит, а мог бы и за князя своего постоять.
— Домогост всегда за правду, а правда нынче на моей стороне, — подмигнул жене Всеволод.
Настасья не стала выспрашивать ничего у мужа, она просто ждала, понимая, противостояние еще не окончено. И предчувствия ее не обманули.
К полудню следующего дня на двор явился гонец от нарочитых мужей. Он торопливо зачастил, нервно дергая шеей:
— Светлейший, посадник с боярами к игумену посылали, чтоб совет дал, игумен сказывал — суд Божий надобен, ежели суд покажет, что княгиня невиновна, то тебе, княже, на столе Дмитровском сидеть.
— Да ну? — прищурил Всеволод левый глаз. — И когда ж сей суд?
— Сейчас кличут.