— На матушку похож, — вздохнул он, возвращая Ивана Настасье.
И в первый раз Настасья не почувствовала ревности, она берегла свое счастливое прошлое, так почему и князю не сберегать светлые образы.
И Всеволод исполнил обещание, не хотел, то было видно по глазам, но преклонил пред Настасьей колено:
— За сына благодарствую, — сухо произнес он.
Опять возникла неловкая тишина, нет злость не прошла, на Всеволода Настасья была крепко обижена, но то была уж не ярость, а глухая неприязнь.
— Чего-то я с дороги расшумелся, — смущенно проворчал князь, поднимаясь. — Впредь, коли не велю, соборы не созывай.
И широким шагом пошел к крыльцу.
— А еще, — кинулся за ним Яков.
— Чего там еще? — раздраженно дернул плечами Всеволод.
Яков быстро зашептал на ухо князю, беспрестанно озираясь то на княгиню, то на Ермилу. Настасья сумела расслышать лишь: «Желана». «Так тиун, выходит, про самое главное-то еще не выболтал, — с досадой прикусив нижнюю губу, приготовилась к новой вспышке княжеского гнева Настасья. — Кто его сейчас-то за язык тянет?»
Всеволод замер, спина выпрямилась, словно он проглотил кол, плечи напряглись.
— За кого она ее выдала? — через плечо прищуренным глазом глянул князь на гордо вскинувшую подбородок Настасью.
— За Путшу, прасола с Никольского конца.
— Прасола? — Всеволод сделал вид, что не расслышал.
— За него, — утвердительно махнул головой Яков.
И тут князь закатился безудержным смехом, сотрясаясь всем телом и опираясь на растерявшегося Якова.
— И за князя, и за сваху, ай да княгиня.
В волю отсмеявшись, бодрой молодецкой походкой князь покинул двор.
Яков трусливо сбежал следом за Всеволодом.
Союзники остались стоять в вытоптанном десятками ног круге.
— Пронесло, — вытер пот со лба Ермила, — на волосок были, прямо на волосок. Еще чуть-чуть и…
— Поорал бы да разошлись, — беспечно отмахнулась Фекла.
— То-то ты с мальцом на руках прилетела, — поддел самоуверенную ключницу боярин.
— Так князя жалко стало, вот и прибежала, — усмехнулась Фекла, подмигивая расстроенной Настасье. — Наговорит глупостей княгине, а потом стыдно будет глаза поднять. Знамое дело.
— Не будет ему стыдно, я для него «никто» здесь, — Настасья не выдержала и наконец заплакала.
Лихорадочными жестами утирая слезы, она передала сына Фекле, руки плохо слушались.
— Зря убиваешься, к тебе же летел, коня чуть не загнал, — улыбнулась ключница.
— Седмицу как-то не спешил, — не поверила заманчивым выводам Настасья.
— Так дотерпелся, что невмочь стало. Уж я его породу изучила.
— Он меня ненавидит. То ты не слышала, как он здесь орал.