Меня держали взаперти — я не могла выйти из этих проклятых комнат. Не могла пройтись, осмотреться. Единственное, что я видела — вечно чем-то занятую Шафию, которая возилась с мышиным шуршанием в углу, и клочок выгоревшего неба над клочком едва различимого сквозь оконную решетку внутреннего двора.
Сегодня был последний день данной Иршат-саедом отсрочки. Завтра начинается их священная неделя сарим. Что день, что неделя — теперь не имело значения. Я была заперта, как моя несчастная канарейка, с утра до ночи выводящая тонкие трели. Только мне совсем не хотелось петь. Мои дни будут бессмысленны, похожи один на другой. Неизбежное рано или поздно свершится: он придет. И все будет так, как он хотел. Как он хочет. Как хочет Альянс. Лишь вопрос времени.
Это предательство не давало покоя, прожигало, как кислота. Департамент мог обставить это дело как угодно, прикрыться какими угодно идеалами. Но предпочел самый отвратительный расклад. Самый подлый. Теперь я понимала, что значил тот перевод в особую секцию, о котором говорила Кейт. Но я неосмотрительно отмахнулась, пропустила мимо ушей. Разве можно было такое предвидеть… Они меня просто стерли. Нет человека — нет проблемы. Знали уже тогда и готовили почву. Потому что все это незаконно. И Фирел оказывался совершенно лишней фигурой, от которой было не так-то просто избавиться.
Меня продали. Как вещь. Как контрабандное животное для зверинца.
Самым невыносимым было принять участие Кейт. Это был подлый удар в спину. Я до сих пор будто чувствовала между лопаток острие безжалостно воткнутого кинжала. Кто угодно, только не Кейт. Единственная, кому я безоговорочно доверяла. Ее заставили. И было совершенно очевидно, что манипулировали ребенком. Думаю, будь я на ее месте, я бы продала ради сына кого угодно. Не колеблясь. И Пол это предвидел… И не было бы Кейт — был бы кто-то другой, но все равно был. Главное, чтобы исход был угоден Альянсу. Но жилы будто стягивало в узел. Хотелось сцепить зубы и рычать от отчаяния и боли. Можно ли это простить? Я очень хотела посмотреть ей в лицо, в глаза. Но сможет ли она заглянуть в мои?
Наивно хотелось подорвать всю эту чертову схему. Даже если бы это оказалось чревато прекращениями поставок сирадолита. Чтобы они все взвыли в департаменте. Если Альянсу плевать на меня — мне плевать на Альянс. Но, что я могу? Большая политика осталась за стенами этого дворца. Здесь я всего лишь безвольная женщина во власти всесильного мужчины. Песчинка в их проклятой раскаленной пустыне.
Масабих-раиса явилась после полудня. Ворвалась в комнаты в сопровождении девушек-кхадим, и принялась энергично отдавать распоряжения, тыкая толстым пальцем и позвякивая браслетами. Наконец, подошла к моей кровати и пытливо заглянула в лицо: