— Зачем глупости говоришь, ятараф? Вернись лучше в постель.
— Глупости?
— Только живой огонь способен рассеять истинную тьму и защитить от бесов. Неужели не знаешь?
— От бесов?
Мне даже нечего было возразить на такую глупость. Я понимала, что эта бедная зашуганная девушка не виновата, не она выдумала эти дикие суеверия. Но она их озвучивала. И самое поразительное — она просто не понимала, насколько смехотворно это звучит.
— Значит, во всем дворце только свечи? Во всем городе только свечи?
Она с готовностью кивнула:
— Конечно. Каждый истинно верующий старается отогнать бесов и почитает живой огонь, как великую милость.
— И в покоях аль-Зараха только свечи? Не может быть. Я видела коммуникатор у Иртат-саеда. Коммуникатор нужно, как минимум, где-то заряжать.
Шафия смотрела так, будто даже не слышала такого слова. Впрочем, я не знала его на тахве. Может, его действительно не было? Едва ли. Если коммуникатор есть у Иршат-саеда, у спадов и прочей мужской обслуги… Похоже, женщины не знали их за ненадобностью. Судя по всему, женщинам просто запрещалось пользоваться благами цивилизации.
Женщины здесь бесправны.
Я оказалась в диком варварском прошлом, в другом времени, в другом мире. Я смотрела, как Шафия зажигает свечи от длинной лучины, и чувствовала, как внутри закипает паника. Вот теперь стало по-настоящему страшно.
Двери скрипнули, и я содрогнулась всем телом. В покои тяжело заплыла Масабих-раиса, за ней — стайка девушек. От одной из них я не могла оторвать взгляд: бледная и белая, как порождение самого крайнего севера. Почти светящаяся белизной кожа, снежные волосы, светлые глаза, обведенные пугающей неуместной чернотой. Мне не удалось толком рассмотреть ее — она все время мялась в тени, у дверей, будто пряталась.
Масабих недовольно поджала губы:
— Почему ты не в постели, ятараф?
Я не ответила. Смотрела, как девушки внесли тяжелую позолоченную стойку, похожую на подставку старинного напольного фонаря. Витая ножка изгибалась дугой и заканчивалась крюком. Привесили накрытый шелком плафон.
Я сцепила руки за спиной, будто не хотела касаться всего этого:
— Что это?
Масабих-раиса важно подошла и сдернула покрывало:
— Знак расположения господина. Он одарил тебя. Тебе оказана неслыханная честь, ятараф.
Я увидела маленькую желтую канарейку в золоченой клетке. Опустила голову, отворачиваясь к окну: это не расположение — напоминание.
50
Уже третье утро, просыпаясь в этой варварской тюрьме, я наивно надеялась на чудо. Надеялась открыть глаза и увидеть рядом Пола, вдохнуть любимый аромат его одеколона. Но чуда не происходило. Меня облепляла невыносимая духота, наполненная отвратительными тяжелыми запахами, которые сводили с ума.