— Хорошо подумайте, мисс, стоит ли ваша свобода таких рисков. Оставьте вашу женскую импульсивность и включите холодный разум. Если окажетесь умной и ловкой — найдете жизнь здесь достаточно приятной. Зато сохраните пальцы.
Я даже усмехнулась:
— Вы передали мне слова Пола для того, чтобы я сохранила пальцы?
Он усмехнулся в ответ:
— Я передал, потому что меня просили. Но это совсем не значит, что я одобряю эту затею.
— Вы никогда не любили, Иршат-саед?
— Любовь — это химическая реакция, мисс. Не более того. Иллюзия.
— Значит, я хочу жить иллюзиями.
— Нимат альжана, мисс. Молюсь лишь о том, чтобы вы не пожалели.
Он подхватил свой чемоданчик и направился к дверям.
— Иршат-саед!
Он остановился и окинул меня тяжелым пристальным взглядом:
— Что, мисс?
— Если я доберусь до посольства… это даст гарантию, что меня не вернут сюда?
Медик ответил не сразу. Нервно перебирал тонкими пальцами на ручке своего чемоданчика.
— Любое обращение в посольство является официальным. Вы подданная Альянса. Они не смогут это проигнорировать. Нимат альжана.
Я кивнула несколько раз — эти слова обнадежили.
— Когда, Иршат-саед?
— Завтра ночью. В ночь мумай все истинно верующие общаются лишь с богом, запершись в уединении. Даже охрану сократят вчетверо. Это единственная возможность. Ваша задача — найти старую прачечную. Это в западном крыле.
— А если я не успею? Не смогу?
Медик прикрыл глаза:
— Значит, такова воля Всевышнего. Сейчас все зависит только от вас.
54
Задача казалась невыполнимой. Эйфория, охватившая меня поначалу при мысли о побеге, очень скоро сменилась жгучим отчаянием. Я выходила из этих проклятых комнат всего дважды. Под конвоем. Единственный предлог, который приходил мне в голову — просьба насладиться красотами дворца. Но не было никаких гарантий, что мне позволят.
Завтрак не лез в горло. Я едва удерживала ледяными пальцами чашку кофе, но почти не чувствовала ни вкуса, ни запаха. Впрочем, это, как раз, радовало. Лишь украдкой смотрела на стоящую рядом Бахат. Я понятия не имела, как начать разговор. Все предлоги казались нелепыми, шитыми белыми нитками. Если она что-то заподозрит — я никогда отсюда не выйду. Я ни секунды не сомневалась в том, что она немедленно донесет.
Я вновь глянула на ее калечную руку и отвернулась. Неужели, она ничего не помнит? Может, все мои вопросы об Альянсе получали такие ответы как раз потому, что она почти ничего не помнит? Как и свое имя? Лишь обрывки, похожие на воспоминания раннего детства. Смутные образы, короткие картинки. А пустоту заполнили тем, чем им выгодно. Фанатичной верой и бесконечным смирением. Надеюсь, о том, как получила эти ужасные увечья, она тоже не помнит. Но я бы не хотела забывать ни секунды своей жизни: ни хорошее, ни плохое. Без этого опыта не будет меня.