— Я сейчас уйду, Мерджан-саед. Только, умоляю, дайте мне с собой воды. Ради Всевышнего.
Он шумно вздохнул, потер пальцами переносицу, кустистые брови:
— И куда ты пойдешь, женщина?
Я пожала плечами и промолчала.
Айя-алязи поднялась, поджав губы, и вышла из шатра, приглашая мужа за собой. Они долго переговаривались. Айя то и дело нервно вскидывала руки, Мерджан беспрерывно кивал. Знать бы, что она говорила. Вдруг она убедит его вернуть меня во дворец? Айя время от времени бросала на меня тревожные взгляды, качала головой, вновь вскидывала руки. Наконец, Мерджан-саед сцепил пальцы за спиной, отвернулся, глядя в пустыню. Айя-алязи тронула его за плечо, но тот лишь отмахнулся. Она опустила руку, направилась в шатер. Достала за подушками расшитый матерчатый тюк, вытянула мятую черную чадру и швырнула мне:
— Надевай.
Я не задавала лишних вопросов. Чадра — уже крошечная надежда. Я оделась, откинула на макушку чиммет.
Айя лишь бросила острый взгляд:
— Проклятье на нашу голову!
Я вновь промолчала.
Она пошла к корзинам у очага, что-то складывала в небольшой холщовый мешок. Я заметила пресные лепешки и вяленое мясо. Кажется, это для меня. Наконец, вернулся Мерджан-саед. Взял мешок, приторочил к седлу варшана. Положил в седельную сумку три фляги.
— Вставай, алязи. Здесь нельзя оставаться. Ты устала, но времени нет.
Я не задавала вопросов. Послушно поднялась. Айя-алязи посмотрела на мои ноги, села на подушку и принялась разматывать завязки своих башмаков, обхватывающие щиколотку. Бросила передо мной:
— Надевай это.
— Спасибо, Айя-алязи.
Видно, она, как и Салех, сразу приметила дворцовые туфли. Но значило ли это, что Мерджан-саед не намерен везти меня в Ашамун-Сиде? Я этого не понимала. И опасалась спрашивать. Я стянула с рук золотые браслеты, вынула серьги из ушей и протянула ей:
— Возьмите. У меня больше ничего нет. Наверное, это можно продать.
Айя приняла драгоценности без вопросов. Просто продела руку в браслеты, а серьги зажала в кулаке:
— Может, тебе повезет. Нимат альжана.
— Нимат альжана. Спасибо.
Я развернулась и направилась к варшану, у которого ждал Мерджан-саед.
66
Я могла полагаться лишь на слова Мерджана. Он сказал, что мы движемся на
запад. В случае чего, велел не поднимать чиммет, прятать кисти рук и молчать. Всегда молчать, потому что акцент выдавал меня с головой. Я верила. Или делала вид, что верила.
Я мерно покачивалась, сидя на широкой спине варшана впереди седла Мерджан-саеда. Будто сгорала заживо под черной тканью. Молчала. Теребила щетку-гриву, словно набранную из тонкой упругой проволоки. Время от времени смотрела на солнце через сетку чиммета, тщетно пытаясь хоть что-то высчитать по его положению.