Ее глаза продолжали по-доброму улыбаться, когда она разглядывала меня. Совсем не так я представляла мать Орлова. Не думала, что она словно списанный с картины позапрошлого века карикатурный образ русской женщины из глубинки. Ее волосы были небрежно собраны в пучок, а выбившиеся прически пряди серебрились сединой. И не одной заметной попыткой закрасить ее. И уже не молодое не тронутое косметикой лицо выглядело румяным и свежим.
Орлов пришел в себя после приветствия матери и наконец удосужился представить мне свою семью.
– Лиля, как вы… – Он запнулся, по привычки обращаясь ко мне на “вы”. – Ты, – с усилием выдавил из себя, явно чувствуя дискомфорт от такого панибратства, – думаю, уже догадалась, что это моя мать – Людмила Петровна.
Та только шире улыбнулась:
– Добро пожаловать, – и начала душить меня в объятиях точно, как Орлова минуту назад. – Наконец в доме появятся дети, – откровенно делилась своим мечтами. – Думала, Максимушка оставит нас без внуков.
Я не могла и слова вставить, и не только потому, что она говорила без остановки, но и от ужаса: не собиралась рожать Орлову детей. Беспомощно посмотрела на него в надежде, что он спасет от своей любвеобильной матери, но тот старательно прятал улыбку, бессовестно потешаясь надо мной. Как благородно с его стороны.
Но я тоже умею шутить, и не прочь посмеяться:
– По этому поводу можете не переживать, – похлопала по спине лже-свекровь, – мы с Максимом, – сама чуть не поперхнулась, называя его просто по имени, без официоза, – мечтаем о большой семье.
– Чудесно! – восторженно воскликнула новообретенная свекровь, тиская меня как тряпичную куклу.
Орлов сразу нахмурился и, чтобы больше не развивать эту тему, продолжил знакомить с семьей.
– С моим отцом ты уже знакома, Лиля, – с нажимом произнес мое имя, будто намекая, чтобы я не вздумала больше импровизировать.
– Здравствуй, дочка, – добродушно, как и прежде, поприветствовал меня Виктор Васильевич. – И добро пожаловать, – повторил слова жены. впуская в свой дом и в своё сердце, отчего я почувствовала укол вины за грязную ложь, к которой принудил меня его сын.
– Спасибо, – потупила взгляд, стыдясь смотреть ему прямо в глаза. Невольно в дверном проеме заметила привалившегося плечом к дверному косяку высокого субтильного парня лет семнадцати. Он скучающим видом разглядывал меня.
– А это мой брат Глеб, – пояснил Орлов, представляя последнего члена семьи.
– Привет, сестренка, – подмигнул наглец, – А ты ничего, – заключил, весело улыбаясь.
– Воздержись от неуместных замечаний, – приструнил его брат, но тот, как все подростки, мнил себя бунтарем и восставал против всего подряд.