В общем, за всю бывшую и будущую жизнь у меня не было дня, так плотно забитого неприятностями. Началось с обычного «дай закурить», затем «ты меня уважаешь», кто-то толкнул, кто-то ударил ногой, и я уже приготовился к худшему, когда в глубине парка появилась невысокая фигура. Не задавая лишних вопросов, незнакомец кинулся мне на помощь. Парень махал ногами с такой ловкостью, что я, поначалу решивший помочь ему меня защитить, через минуту понял, что это тот случай, когда лучше не мешать. Через пару минут драка пришла к своему логическому завершению. Оставив протрезвевшую компанию вытирать кровавые сопли, парень подошёл ко мне, рывком поднял с земли и потащил в сторону выхода из парка.
Лето 1987
Колючие ветки кустов царапали руки, но Гриша не замечал боли и, стараясь не отставать, нёсся следом за незнакомцем. Наконец, впереди засверкали яркие огни проспекта. Нежданный спаситель, остановившись, повернулся к нему лицом.
–– Спасибо, – прошептал Гриша, сгибаясь и стараясь успокоить выскакивающее от непривычного бега, сердце.
–– Не за что, – ответил парень, не сводя глаз с его разбитой губы. – Это тебе спасибо. Давно мечтал попасть в такую ситуацию. Все эти спарринги в спортзале – это классно, но вот такая тренировка… это мечта любого каратиста. А я тебя помню. Мы вместе писали экзамен по математике. Поступил?
–– Нет, – угрюмо процедил Гриша, заправляя в брюки порванную рубашку. Эту красивую импортную вещь мать купила на последние деньги и одеваясь сегодня утром, Гриша верил, что именно она принесёт счастье и покой в его душу. Не свершилось. Ладно, спасибо хоть живой остался.
–– А я поступил, – грустно бросил стоявший напротив парень и опустился на нагретую за день лавочку. – Представляешь, пять лет за партой. Как пацан дешёвый.
В голосе незнакомца звучала такое разочарование, что Гриша удивлённо поднял глаза, вытирая запёкшуюся возле носа кровь. Искоса разглядывая фигуру собеседника, Гриша непроизвольно втянул живот и почувствовав дискомфорт, сковавший внутренности, обречённо расслабился. Мама всегда была широкоплечей, жилистой, неулыбчивой. Вкалывала по восемнадцать часов в сутки и потолстеть некогда было. А он, хоть и старался помочь, пух, как на дрожжах. Папашины гены, наверное.
–– Зачем же ты поступал, если учиться не хочешь?
Каратист сокрушённо вздохнул, срывая с ветки молодой зелёный листок. Разорвав его на части, зло прокомментировал:
–– У меня дедушка-кремень, так что выбора не оставалось. Хорошо напишу экзамен или плохо, Константин Петрович всё равно засунет в институт. Хотя, с моими трояками только в Краснореченске и смог договориться