Держась за висок, вошел в комнату.
Костя стоял над родителями, затылком к убийце. В руках он держал голову Немесова – растерянно ее разглядывал.
Она казалась ему бутафорской. Отрезанные головы никогда не валялись на полу его гостиной. А эта лежала как тыква на Хэллоуин или футбольный мяч…
Тяжелая. Из нее лилось – и Костя размышлял, чем ее набили.
На маму с папой он старался не смотреть. Ведь то, что находилось там, – попросту не могло существовать.
Очки на лице Немесова чуть съехали – но даже сейчас на них не было ни пятнышка. Костя поправил их.
Убийца сплюнул, рукавом свитера вытер вымазанные кровью глаза.
Щурясь, взмахнул мотком.
Проволока насквозь пробила живот Кости – правее пупка, в области печени.
Костя сжал зубы и вытаращил глаза. С силой прижал к себе Немесова – как утопающий, который вцепился в спасательный поплавок.
Убийца хотел дернуть рукой и разрубить Костю пополам – как Туранова. Но тут его взор прояснился.
– Ах, Томас! – воскликнул он. – Да чтоб тебя!.. Это же сфера!..
Убийца уронил моток. Проволока сразу же перестала двигаться и менять толщину. Она превратилась в обычный кусок железа, похожий на тонкий изогнутый прут.
От шевеления оружия в ране Костя вздрогнул. Затем его мышцы расслабились, глаза закатились – и он мягко упал на тела родителей.
– Ай-яй-яй… – сказал убийца. – Ай-яй-яй! Герр Эдвард меня точно убьет… Ну, Томас, ты натворил…
Он подбежал к кровавой груде.
Лицо убийцы приняло изначальный вид: глаз опустился, нос распрямился. Томас – так звали убийцу – оглядел Костю. Затем покрутился – словно надеялся найти пластырь или бинт.
Однако вокруг – лишь трупы, портреты монархов, купидоны и дорогая мебель.
Томас осторожно схватил крицу – айсайцы так называли проволочный моток – и медленно вытащил прут из живота Кости.
Костя не очнулся и не пошевелился – как будто умер. Однако Томас знал, что парень жив, – ведь сфера еще не исчезла.
Свитер Кости быстро окрашивался красным. Рана казалась чрезвычайно серьезной.
Дело плохо, – подумал Томас. – Ну почему у меня всегда так, а?.. Ну как я мог не заметить?.. Черт тебя дери! Дурак! Дурак! Мало тебе влетает.
// В айсе совершают непоправимые ошибки.
Придется звать Эдварда… Томас знал, что в одиночку не справится. Однако идти и упрашивать очень не хотелось. Перед тем как Томас раскрошил входную дверь и семьи Немесовых и Турановых, Эдвард сильно на него озлился.
Он винил Томаса в том, что голубой столп уехал из города – из-за чего в «Малину» они добирались более часа. Вдобавок Наташа не догоняла, что означало «озаренная смертью» – последняя и важнейшая строчка стихотворения Эдварда. Несообразительность Наташи Эдварда раздражала, а срывался он, как всегда, на Томасе.