…Мы познакомились в поезде. Пожили немного. (Пауза). Потом ты родился.
Мой сосед по кабинету, врач отоларинголог, грузный и жизнерадостный человек, кажется, приметил меня в товарищи. Я не был против, ведь в гости Анатолий меня не звал, ко мне не напрашивался, собой моих выходных не занимал. Мы вместе обедали, выходили на пятиминутки, я с кофе, он с сигаретой. А однажды он мне сказал: «Я с семьей на юг еду, боюсь, совсем с ними там заскучаю. Поехали с нами». Ему было около пятидесяти. У него была молодая жена, дочь лет пяти, и годовалый сын. «Поеду», – согласился я.
Семья Анатолия заняла собой целое купе, а я, на свое счастье, поселился в соседнем. Как только за стенкой начинали кричать дети, а затем их мать, в дверь моего купе слышался вежливый стук. Глава семейства вызывал меня на «пятиминутку».
В купе нас было двое – я и девушка. Молоденькая попутчица со мной не говорила, на меня не смотрела, была то в книжке, то в созерцании пейзажей за окном. Смущалась, стеснялась, наверное, побаивалась меня сорокалетнего, небритого. Ночью уснуть было сложно. Я весь день украдкой поглядывал на длинные ноги в коротких шортах и сандалях, на черные волосы в тугом хвосте, на тонкие пальцы, маленькую грудь. Ворочался, ворочался. А она лежала тихо, не шелохнется. Так и дожили до утра. Я проснулся рано. Любовался со своего места на спящую девушку. Пришел Анатолий.
Пили кофе в вагоне-ресторане. Сидели долго до самого прибытия. Зашел в купе за вещами, а попутчицы уже нет. Бельё сдала, матрац свернут. Только записка на столе. Клочок бумаги с номером телефона.
Позже написал Ане письмо из Новороссийска.
Помню его слово в слово: «Аня! («Дорогая» писать не модно стало). Я на Юге. Поправляю свое здоровье. Прописал себе морского воздуха. (Была в том доля правды. Отдышка, которую не так давно заметил у себя, здесь, как будто стала не так мучительна). Когда вернусь – не знаю. Высылаю тебе ключ от квартиры. (Вложил позже ключ в конверт). Там ни цветов, ни котов, приглядывать не за чем. Алексей. (И «твой» тоже не модно)». Да и чей я теперь был?
С попутчицей жили вместе, сорились часто. Думаю, ей это нравилось. Хотя обычно все заканчивалось ее слезами. Однажды успокаивая, я сказал ей:
– Что мы все делим?
С Аней ведь мы не ругались вовсе. Я даже спросил Аню однажды, конечно, в шутку: «Что нам даже поругаться с тобой не о чем?» Она лишь пожала плечами: «А чего нам делить?»
Вот я и спрашиваю попутчицу:
– Что мы все делим?
– Угу, делить то нам нечего! – ответила она, затевая новую сору, в которой обязательно скажет, что у нас ничего общего – и квартира чужая, съемная, и фамилия у каждого своя. Она встала с моих колен, и повернувшись ко мне спиной, добавила раздраженно: