– Мне всегда нравился глубокий фиолетовый цвет, – сказала Юля, но всё-таки попросила водителя сделать крюк в сторону лога. С турбюро она потом разберётся.
Неужели Ясной умер, неужели его больше нет? Нашёл ли он тайник в Доме Чекистов? Под каким именем провёл последние годы?
– Я вам вопрос, вообще-то, задала, – обиженно сказала низенькая экскурсантка в потёртом синем платочке. Стрёмненький синий платочек… – Если церковь не признаёт захороненные в Петербурге останки за мощи святых царственных страстотерпцев, так зачем нам ехать к тому месту, где их обнаружили?
– Господи! – немедленно отозвался высокомерный. – Вы ещё у неё спросите про Анастасию Романову, правда ли она спаслась?
Зря он так, конечно, подумала Юля. Сейчас начнётся религиозный диспут, хорошо хоть, ехать недолго.
– Мы стараемся предоставить нашим туристам объёмную картину, – сказала Вогулкина, пытаясь отцепить от своих мыслей Ясного, образовавшего там нечто вроде колтуна. – Действительно, официальная церковь не признаёт найдённые в Поросёнковом логу останки Романовых. Я ведь рассказывала вам об этом, когда мы осматривали монастырь! По версии церковников, после уничтожения тел Романовых уцелела одна лишь фаланга пальца Александры Федоровны. Она замурована теперь в Брюссельском храме. Мы как раз подъезжаем к Мемориалу. Вещи можете оставить в автобусе, остановка будет совсем короткая.
Почти половина экскурсантов осталась на своих местах, но синенький платочек почему-то ринулся к Мемориалу первым.
– Вот здесь обнаружили тела почти всех Романовых и их верных слуг. А вон там, – Юля махнула рукой в сторону небольшого леска, куда вела узкая тропинка, – были найдены останки Марии и Алексея.
Высокомерный с каким-то особенным смаком щелкал фотокамерой, словно бы заново расстреливая Романовых, а «синий платочек», пригорюнившись, сказала Юле:
– И ведь даже берёзы здесь растут кривые да низкие! Вот какая вам ещё нужна правда, безбожники?..
Юля так вымоталась после этой поездки, что даже в квартиру к себе поднялась не сразу. Чуть не полчаса сидела на лавочке, остывая. Яблони уже начали облетать, и после недавнего дождя нежные лепестки прилипали к туфлям: звучит романтично, а выглядит, как будто встал ногой в размокшие бумажные салфетки.
Снова позвонил Паша.
– Ты чего такая варёная? Дома сегодня? Заехать?
– Не надо, – сказала Юля. – В крематории завтра увидимся.
Слово «крематорий» показалось вдруг нежным и сладким. Крем здесь звучал, не кремация.
Был ли Ясной таким же ухоженным в гробу, как в жизни?
Был ли там Ясной вообще?
И почему никто не предупредил о том, что хоронить его – или очередного двойника, Кузина, Спиридонова, Игнатьева, Зельдовича, всех сразу – будут под крышкой?..