— Прекратите, Сивцов, — оборвал юношу чубатый студент. — Ваш Плеханов плюет в народовольцев. И это тогда, когда Вера Фигнер и другие товарищи проявили такое мужество на суде.
Обстановка в гостиной накалялась, все говорили громко, горячились. Студент в пенсне, призывая к вниманию, захлопал в ладоши:
— Надо дать бой плехановской группе, Как там она называется?
— «Освобождение труда». Чубатый студент бросил категорично:
— Надо действовать, друзья, действовать! Точисский повернулся к нему:
— Как вы себе представляете эти самые действия? Студент посмотрел на него холодно и насмешливо:
— Так и не понимаете? Динамит — вот действие. А разговаривать в кружках с фабрично-заводскими — бездействие. Первое — удел народовольцев, второе — марксистов.
Павел пожал плечами.
— Теория Маркса для России неприемлема, — вмешался в спор Богомазов. — Маркс хорош для Европы.
— Плеханов — марксист! — снова раздался голос курсистки с косой.
— И что же? — поднял брови Павел. — Разве Плеханов выступает в защиту царя? Нет! Он подверг ваш метод борьбы с самодержавием критике, отстаивает марксизм и пропагандирует его.
— Защищаете? — накинулись на Точисского сразу несколько человек. — Что значит подвергать критике теорию народничества? Если так, то когда же Плеханов был искренен, прежде или теперь?
— Отступничество в революции осуждается, — бросил чубатый студент. — Он плюет в нас, бывших товарищей!
— Но тут не отступничество, а коренное изменение во взглядах, продиктованное жизнью, — вставил Павел.
Молчавший до того Богомазов сказал:
— Плеханов со своей группой «Освобождение труда» толкает русского мужика под фабричный маховик.
— Жорж не революционер, он — предатель! — вскочила курсистка. — Вспомните слова Иисуса Христа на тайной вечере. Еще трижды не прокричит петух — . и один из вас предаст меня. Георгий Плеханов выступил в роли библейского Иуды. А Аксельрод, Дейч, Игнатов? Мне стыдно за Веру Засулич! Как скоро они забыли кровь, пролитую товарищами. Нет, мы гордимся памятью казненных за дело революционной России! Надо стрелять в царя, его министров, губернаторов, генералов. Чем больше мы убьем душителей народа, тем ближе будет час революции! Так что вы уж молчите со своей защитой Плеханова.
Павел провел пятерней по волосам и негромко, чуть глуховато сказал:
— Нет, я не смолчу. Плеханов прав, наступает пора социал-демократии и в России. Радоваться надо такому явлению, а вы бой марксистам объявляете. Вам за это государь император благодарность объявит.
— Молоды, почтеннейший, — заговорил пожилой народоволец с бородой старообрядца. — Надо чтить жертвы, понесенные в революции нашей партией.