— Решено! Мы обязаны протянуть братскую руку узникам царского произвола.
— Я сегодня у балтийцев выступал, мне один из рабочих вопрос задал: может ли быть у российского пролетариата своя социал-демократическая партия? — снова повернул разговор в новое русло Павел.
— А мы чем не партия? — бросил реплику младший Брейтфус. — Сами постановили считать себя организацией.
Точисский отрицательно повел головой:
— Но у нас нет программы.
— А какая необходимость? — спросил Людвиг.
— И на какой основе? — добавил Шалаевский.
— Мне кажется — на основе программы германских социал-демократов, — вставил Дмитрий.
— Как сказать, — пожал плечами Точисский. — Спору нет, германские социал-демократы сегодня имеют большой опыт работы и по организованности, пожалуй, очень сильны. Но не следует забывать об особых условиях работы здесь, у нас, в России. Надо основательно изучить программу германских социал-демократов и программу плехановской группы «Освобождение труда».
— Когда рабочие осознают необходимость изменить существующий строй, они будут передавать эту убежденность своим товарищам, — сказал старший Брейтфус. — А есть ли у нас программа, нет ли, рабочих сие по заботит.
— Может ли организация не иметь программы? — вскипел Точисский. — В ней ее цель определяется. Да, да, письменно изложенная цель.
— Не горячись, Варфоломеич, — остановил его Шелгунов.
— К программному вопросу следует вернуться. Пока мы к нему не готовы! — заявил Генрих.
— Именно! — поддержали его Лазарев и Аркадакская. Павел вскинул брови:
— Разве я поставил вопрос об утверждении несуществующей программы? Речь о необходимости в будущем иметь ее.
— Мы не против! — сказал Дмитрий.
Квартиру Брейтфусов Точисский покинул вместе с Шелгуновым, дошли до угла, пересекли дорогу.
— Я, Павел Варфоломеич, тебе работу подыскал, в Колпино, на оружейном.
— Уехать из Петербурга? — удивился Точисский.
— Во-первых, долго без работы ты не протянешь, а во-вторых, Колпино под боком, — заметил Шелгунов.
— А «Товарищество»?
— Связь наладим. А потом, может, здесь место подвернется. Да и колпинцам помочь надо, а?
— Эх, Вася, и все-то ты за меня обдумал.
Федот, а в миру Егор Зиновеич, хотя и получил разнос от ротмистра за промашку в мастерских Адмиралтейства, однако в охранном отделении у начальства продолжал числиться агентом исполнительным, благонадежным и со сметкой. Егора Зиновеича учили: охраняя устои империи Российской, должно помнить, что если не каждый, то каждый второй студент — враг престола. Особенно те из интеллигентов, которые подались в мастеровые. Егор Зиновеич вспомнил об этом, когда встретился с Точисским. Потом все сожалел: экая промашка, не узнал, на какой завод тот устроился.