Точисский поднял руки:
— Жизнь нас рассудит.
— Товарищи, — сказал Шелгунов, — мне кажется, появление наших пропагандистов на заводах делается слишком заметным.
— Если для рабочих, то и прекрасно! — воскликнул младший Брейтфус.
— А вот это совсем лишнее, — повернулся к нему Шелгунов. — Под одеждой мастерового может скрываться враг. Вы думаете, среди рабочих не сыщутся те, кто побежит с доносом в полицию?
— Шутки в сторону, — поддержал Шелгунова Точисский. — Мы начали нарушать конспирацию. Надо обдумать, как будем работать впредь. Конспирация — первейшее требование, предъявляемое к революционеру, иначе сам угодишь на Шпалерную и товарищей потянешь.
Точисский подошел к окну. Тихий, мягкий свет ложился на белую землю. Вот и снова зима, снова морозы а холода. Четвертую зиму встречал он в Санкт-Петербурге.
Как-то Шелгунов сказал: «Раненая душа саднит», Верно заметил. Душа и совесть… Нищета и бесправие рабочего люда постоянно ранили душу Точисского. В его восприимчивом сердце жила любовь к человеку горькой, трудовой судьбы…
Воротившись из Колпино в Петербург, Павел устроился в типографию Авсеенко. Двадцать печатников работали от темна до темна. И так везде, где бы ни трудился Павел: рабочий человек ест свой хлеб в поте лица. Тяжкая каторга во имя процветания трутней. Как можно с этим мириться?! Да, он, Точисский, смело может смотреть в глаза рабочему, — он не только принял на себя его судьбу, но и смысл своей жизни видит в борьбе за его счастье.
Точисский работал наборщиком. Уставали глаза. Однако, возвращаясь на квартиру, еще долго не ложился. А поднимался рано, до фабричных гудков.
И в эту ночь Павел бодрствовал долго. Подошел к окну. Шумел ветер. Облепленный снегом фонарь светил тускло, раскачивался. Пустынно на улице. Проехали санки, и снова никого.
Вспомнился Екатеринбург. Верно, спит засыпанный снегом их старый дом. Как там мама, может, думает сейчас о нем и Марии…
Прошелся по комнате. Дмитрий спал, свернувшись калачиком, на полу раскрытая книга. Павел прикрутил фитиль лампы, убавил огонь.
Вчера Точисский убеждал Людвига в необходимости программы для «Товарищества санкт-петербургских мастеровых», утверждая, что цель «Товарищества» не только кружковая работа. Программа необходима. И она не будет копировать программу немецких социал-демократов. В России иные условия, чем в Германии. Что касается женевской группы, то у Плеханова в программу «Товарищества» непременно нужно взять непримиримость к народничеству и убежденность в необходимости пропаганды марксизма…
Программа «Товарищества санкт-петербургских мастеровых» должна открываться ближайшими задачами, и первая из них — политическое воспитание российского пролетариата. Рабочий класс должен иметь политическое образование, тогда он поймет свою цель…