Точисские шли по вечернему Невскому, особенно оживленному в эту пору суток, даже несмотря на колючий январский ветер. Горели огни, светились витрины богатых магазинов, доносилась музыка из ресторанов, когда швейцары распахивали двери. По очищенным от снега тротуарам тек говорливый людской поток. По мостовой тащились конки, скользили быстрые санки, мчались извозчики.
Павел молчал, подавленный встречей с дядей.
— Несчастный дядя, — сказала Мария, — он тревожится о нас.
— В словах дяди я слышу голос отца. Они оба хотели видеть нас покорными, слепыми и глухими.
— Вероятно, ты прав, хотя они по-своему желали нам добра…
— Я не могу понять людей, которые рабски взирают на существующий мир. На таких, как, например, Делянов: запретил доступ в средние учебные заведения детям кухарок, кучеров, поваров, лакеев, мелких лавочников и подобных им людей. А ведь этот Делянов не кто-нибудь, а министр народного просвещения. Вдумайся, как звучит издевательски: на-род-но-го. Как не протестовать? Как, скажи на милость, сидеть сложа руки?.»
Условились провести весеннюю сходку, собраться за городом, и непременно с красным флагом и речами, заранее подобрать место получше, чтобы филеры не пронюхали. Прийти всем членам «Товарищества» и привести знакомых рабочих, кому можно доверять. Должны выступить Павел и Василий Шелгунов.
О весенней сходке говорили как о завтрашнем дне. Но до нее два с половиной месяца под пристальным оком охранки. И лютовала зима. С Балтики в город врывались пронизывающие ветры, по улицам гнало поземку, а небо сеяло колючую порошу. Конка не спасала от холода. По дороге в типографию Павел промерзал до костей. Пальцы долго отказывались держать свинцовый шрифт. В типографии гудела железная печка, но тепло улетучивалось быстро…
Собрание центральной группы «Товарищества санкт-петербургских мастеровых» Точисский назначил на один из воскресных дней февраля 1888 года. Погода унялась, потеплело.
Местом сбора выбрали деревню Заманиловку, станция рядом, и агенты не рыщут. Ни у кого из деревенских встреча не должна была вызвать подозрения, здесь петербургские летом снимали дачи и зимой иногда наезжали.
Под видом молодоженов Верочка и Генрих приехали в деревню заранее, сняли комнату в просторной чистой избе, объявили хозяйке, что в воскресенье у них будут гости. Генрих привез несколько корзин с продуктами, попросил хозяйку приготовить праздничный обед…
В воскресенье Точисский и Лазарев встретились с Людвигом на Финляндском вокзале, Брейтфус неспешно прогуливался по перрону. Немногие пассажиры рассаживались по вагонам. У медного колокола, что висел на станционном здании, стояли дежурный по вокзалу и высокий, краснощекий жандарм. Паровоз пыхтел, выбрасывая пары.